Роман Никитин - Пусть люди вымрут!

Легионер вскрыл футляр, внимание сосредоточилось на печатях Мировой Обсерватории и лично Его Святейшества. Опций удивленно причмокнул и вернул документы.

− Добро пожаловать в Качумбу, господин старший трибун. У нас гости редки, поэтому прошу извинить за недостойный вашему званию прием. Но чем рады…

С этими словами пронзительно свистнул, раздался такой знакомый Флавию скрип деревянных засовов, и целая часть забора отворилась, впуская гостей.

− Рад приветствовать на вверенной мне земле! Присаживайтесь, угощайтесь, а о делах потом. Путешествие не утомило? Как вам жемчужина местных краев — блистательная Луанда, центр цивилизации в этом забытом богами краю?

Глава гарнизона, центурион Стругг, был в летах, но за годы и десятилетия службы выправка военного не исчезла, а наоборот, казалось, еще больше пропитала центуриона. Тот не отрастил безобразного пуза, руки и глаза однозначно говорили: «мы принадлежим настоящему воину».

С такими людьми приятно беседовать и еще приятнее гулять на все деньги. Но вот встречаться на поле боя нежелательно. Хоть и немолод, но таких щенков как Флавий положит с полдюжины.

− Спасибо, центурион. Не скажу, что шли по лавровыми листьям, но все целы, здоровы и полны сил. Да и на прием жаловаться грех, − улыбнулся гость. − Прозвучит неучтиво, но мы здесь не ради вас, уважаемый. Обсерватория не ставит под сомнение преданность вас и ваших людей.

− Спасибо на доброй вести, молодой господин. Можно я буду называть вас по имени? У нас не принято злоупотреблять званиями.

− Конечно, цен… Кельвин.

− Рад знакомству, Флавий. Или вас лучше называть Рэм?

− Флавий. Мне так привычнее.

− Школа трибунов, я полагаю?

− Да, Сант-Элия, девятый выпуск. Окончил младшим трибуном, направлен в двенадцатый легион.

На лице Стругга застыло непонимание, и никак не рассеивалось. Флавий пояснил:

− Проиграл финальную схватку циркулисту. Подобран Обсерваторией и заманен в ловушку славы сладкими обещаниями быстрой карьеры, − римлянин пригубил из бокала. Там было что-то божественное.

− Циркулист? — удивился центурион. − Мы тут немного отстали от новостей из Рима. Кто такой Циркулист? Какой-то гладиатор?

− Извините, Кельвин, я должен был догадаться, что люди в наши времена передвигаются быстрее вестей, − улыбнулся Флавий. − Циркулист это тяжелый панцирный воин, вооруженный вращающимся лезвием с паровым приводом — собственно самим циркулием. Энергия для него хранится в виде сжатого воздуха, а тот помещен в герметичные сосуды на спине.

− Боги мои, − закатил галаза центурион. − Скоро пресловутая машинерия будет вместо нас воевать и грабить города, получать награды и женщин. Куда катится мир?

Флавий готов побиться об заклад, что продолжением фразы должно было быть «в этом христианском гадюшнике». Но старый воин быстро взял себя в руки и, кивнув в сторону столика, продолжил:

− Да что вы как не в гостях, угощайтесь, Флавий. И расскажите, наконец, что вас привело в столь отдаленную от метрополии провинцию.

− Все очень просто, Кельвин. Одно слово, но сначала допью этот божественный напиток, − Флавий улыбнулся и опустошил бокал с восхитительной смесью нектара и амброзии. − Ангола.

Центурион помрачнел.

− В недобрый час упомянуто, Флавий. Племя ангола воюет со всем окружающим его миром. Боюсь, что моих сил не хватит, чтобы обеспечить вам безопасный проход на их территорию.

− Благодарю, но в планы не входит прорыв силой оружия. Мое дело — разведка. Закончу свое дело — вы возьметесь за свое. Надеюсь, я достаточно прозрачно выразился.

− Более чем. Только я опозорю вас, Флавий.

Флавий вопросительно поднял брови.

− Конечно, все мои воины послушно пойдут в атаку и умрут, защищая честь Им… Святого престола. Однако будь у меня вдесятеро больший гарнизон, я положу его весь, но прорваться в столицу ангола — Луэну — мы не сможем. Думал, магистрату Мировой Обсерватории это известно, да и вам тоже.

− Вы меня удивили, Кельвин. Неужели дикарей так много?

− Нет, но они повелевают подземными демонами.

Вот тут Флавий удивился уже не показушно, по-настоящему. Не округлял глаз, не строил из себя трагика и мима. Но внутри что-то щелкнуло, и римлянин оценивающе взглянул на Кельвина. Вроде вменяемый служака, да и к христианству относится терпимо, однако ж такую чушь сболтнул, и ведь с совершенно серьезным видом. Сошел с ума в этой влажной и жаркой глуши?

− Вы полагаете, я свихнулся, − улыбнулся центурион. — Это не так. Может быть, даже к сожалению. Вы кушайте, кушайте. А я расскажу, что видел здесь за все эти годы… Кхм, да почти сорок лет уже прошли. Только прошу, не сочтите за труд дослушать до конца и не перебивать. Свое мнение вы можете озвучить потом, и уверяю, мои мысли относительно здешних дел при первом донесении в Рим были точно такие же, какие будут и у вас после моего рассказа.