Фриц Лейбер - Здравомыслие

Фи повернулся и стал наблюдать за все увеличивающейся точкой одного приближающегося летательного аппарата.

- Ты тоже можешь посмотреть на него, - сказал он Каррсбери, - потому что он увез тебя к намного более счастливой жизни, в которой тебе будет гораздо спокойнее.

Каррсбери приоткрыл губы, облизнул их.

- Но... - сказал он дрогнувшим голосом. - Но...

Фи улыбнулся.

- Верно, я еще не закончил объяснение. Ну, ты мог бы всю свою жизнь оставаться правителем мира, изолировавшись в своем кабинете, среди многомильных полок, полных официальных сообщений, со своими случайными беседами со мной и другими, если бы не твой институт политического руководства и не долголетний план. Это меняет все дело. Конечно, мы были так же заинтересованы в них, как и в тебе. Мы видели заключающиеся в них возможности. Мы надеялись на удачу. Если бы это удалось, мы бы с радостью подали в отставку с наших постов. Но, к счастью, этого не пришлось делать. И это означало - скажем так - конец эксперимента.

Он заметил взгляд Каррсбери, направленный вниз.

- Нет, - сказал он, - мне очень жаль, но твои ученики не ждут тебя в конференц-зале на сотом этаже. Они все еще в институте, - в голосе его слышалось сочувствие. - И это... ну... институт стал другим.

Каррсбери стоял неподвижно. Он слегка пошатывался. Постепенно его мысли и сила воли возвращались из переживаемого наяву кошмара, который парализовал его. "ХИТРОСТИ ДУШЕВНОБОЛЬНОГО" - он пренебрег этим настойчивым предупреждением. Именно в мгновение победы...

Нет! Он забыл о Хартманне! Это был тот случай, для которого он приготовил этот ответный удар.

Он уголком глаза взглянул на офицера своей тайной полиции. Черный гигант стоял, не меняя положения, мрачный взгляд устремлен на Фи, словно на злого колдуна, от которого следовало ждать всяких коварных неожиданностей.

Теперь Хартманн почувствовал, что Каррсбери смотрит на него. Он понял, о чем думает его начальник.

Он вытащил из кобуры темноеоружие и без колебаний направил его на Фи. Его губы в черной бороде скривились. Из них вырвался шипящий звук. Потом он крикнул во весь голос:

- Вы мертвец, Фи! Я дезинтегрирую вас!

Фи забрал из его руки оружие.

- Это еще одно свидетельство того, что ты совершенно неверно оцениваешь новейший темперамент, - сказал он Каррсбери со следами сварливости. - Каждый из нас обладает особенностью характера, в которой он несколько нереалистичен. Это заключено в природе человека. У Хартманна это было недоверие - одержимость идеей, что вокруг все кишит заговорщиками и преследователями. Ты поручил ему задание, самое худшее для него, которое использует его одержимость и еще больше увеличивает ее. В очень скором времени он стал бы совершенно нереалистичен. Он даже не замечает, что многие годы носит кобуру с пистолетом.

Он протянул Каррсбери оружие для проверки.

- Но, - добавил он, - для него есть настоящее задание,. и он сможет действительно принести пользу... скажем, в исследованиях и разработках. Выбрать подходящего человека для определенной работы - искусство с бесконечными возможностями. Ради этого мы дали Моргенштерну финансовое управление, чтобы держать колебание процентов в нормальном, предсказуемом режиме. Ради этого правитель-эйфорик поддерживает внеземные исследования и расширяет их. И почему мы должны доверить развитие культуры консерватору? Хотя с этим, разумеется, не стоит спешить.

Он отвернулся. Каррсбери едва заметил, что летательный аппарат завис возле кабинки и медленно приближается к ней.

- Но почему меня в этом случае... - смущенно начал он.

- Почему тебя сделали правителем мира? - Он небрежно закончил за него предположение. - Разве это не очевидно? Разве я тебя не заверял много раз, что ты - хотя и не намеренно сделал много доброго? Разве ты не понимаешь, что ты нас заинтересовал? Честно говоря, в своем роде ты был практичен. Как тебе известно, наш основной принцип - позволить каждому индивидууму выразить себя, как ему больше нравится. В твоем случае - это быть правителем мира. Принимая во внимание все, это дало очень хорошие результаты. Все развлекались; издав ряд конструктивных законов, мы многому научились - о, мы получили далеко не все, на что надеялись, но иначе и этого мы никогда не получили бы. К несчастью, мы теперь должны прервать эксперимент.

Летательная машина коснулась клетки.

- Ты понимаешь, почему это было необходимо? - поспешно спросил Фи, оттесняя Каррсбери к открывшейся двери. - Конечно, ты это понимаешь? Все это - проблема душевного здоровья. Что наше душевное здоровье - сегодня, тогда, в двадцатом столетии, в любое другое время? Возвращение к норме. Приспособление к определенным основополагающим условиям, определяющим все поведение людей. В нашем времени отклонение от нормы стало нормой, неспособность приспособиться к всеобщим законам поведения. Это все понятно, не так ли? И это делает способным понять самого себя и своих подзащитных, не так ли? На протяжении многих лет мы настаивали на том, что ты соответствуешь норме, определенным основополагающим стандартам. Но ты абсолютно не способен приспособиться к обществу вокруг себя. Несмотря на многие твои привлекательные особенности, тут для нас открыт только один путь.