Сергей Саканский - Искатель. 2009. Выпуск №10

— Я понимаю, — кивнула актриса. — Психических отклонений, хотите вы сказать?

— Да, что-то вроде этого, — согласился Сырцов.

— Существует, конечно, точка зрения, что все гении немного чокнутые, — возразила Веснянская. — Но к покойному это никак не относилось. Просто потому, что Купцов не был гением. Он был большим талантом. И вполне здоровым, нормальным человеком. Как вы думаете, под силу помешанному написать такую кипу мастерских книг? А ведь он так и кипел идеями. Не успев окончить книгу, набрасывал план другой, третьей…

— М-да, — промычал следователь. — Ну, одним словом, вы позвонили в милицию. А потом?

— Потом… Как чувствует себя мать, на глазах которого убили ее ребенка? Примерно это же испытывала я. Купцов был для меня и отцом, и ребенком одновременно. Он был для меня всем… Что я делала? Да ничего не делала. Курила, плакала… Ничего из вещей не трогала, все оставила как есть…

— Успокойтесь, Ольга Леонтьевна. — Сырцов поднялся и добавил: — Мне нужно опросить соседей…

— Соседей? — удивилась вдова. — А они-то здесь при чем?

— Мало ли… В данных обстоятельствах мы обязаны опросить соседей хотя бы по этажу.

— Тогда только ближняя по площадке квартира. В дальней никого нет, они уехали в длительную заграничную командировку, — пояснила Веснянская.

— А квартиру не сдают?

— Нет, они не нуждаются, — попробовала улыбнуться она.

— Благодарю вас. — И Сырцов вышел из кухни.

— Пойдем со мной, — обратился он в прихожей к Лобову, внимательно рассматривавшему какой-то тюбик. — Что это?

— Вазелин, — ответил Лобов. — Им была смазана веревка.

— Я-а-а-сно, — протянул следователь. — Ну ладно, оставь пока. Опросим свидетелей. И ты с нами, — кивнул он оперативнику.

Они вышли на площадку. Милиционер топтался возле входной двери в холл. Позвонили в соседнюю квартиру. Никакого ответа. Постояли, позвонили еще раз. За дверью послышалось покашливание, потом громко спросили:

— Кто?

— Откройте, пожалуйста, милиция, — отчетливо выговорил оперативник.

Дверь, казалось, отпирать не спешили. По крайней мере, следователь, оперуполномоченный и эксперт ждали еще какое-то время и уже хотели было звонить в третий раз, как металлическая дверь подалась им навстречу. Они отступили на шаг назад, и к ним вышел высокий человек средних лет в домашнем халате и ночном колпаке. Выглядел он заспанным и уставшим, а потому приветливостью не отличался.

— Что угодно? Чем обязан в столь поздний час? — резко и суховато спросил он.

— Пройти не позволите? — поинтересовался оперативник, показав удостоверение.

— Не вижу необходимости, — отрезал хозяин. — Что случилось?

— Понимаете, — поначалу растерявшись от такого ответа, оперуполномоченный все же пришел в себя, — в соседней квартире самоубийство…

— А я здесь при чем?

— Мы обязаны опросить соседей.

— На предмет?

— На все предметы… Может, все-таки позволите войти?

— Извините, не позволю. Что надо — спрашивайте так.

Трое перед дверью смущенно переглянулись, и к хозяину обратился уже Сырцов:

— Я — следователь майор Сырцов, — предъявил он удостоверение. — А вас как зовут?

— Ильичев, Ростислав Викторович.

— Сколько лет, где работаете?

— Сорок два года. Работаю в хозяйственном управлении Администрации Президента. Слесарем.

Гости еще раз переглянулись, на этот раз понимающе: им стала понятна причина такого поведения Ильичева.

— Скажите, сегодня вечером вы не слышали ничего подозрительного, неестественно громкого у ваших соседей? — Сырцов кивнул на дверь писательской квартиры.

— А что там может быть подозрительного и неестественного? У них, наоборот, все мирно и ладно. Творческие люди, одним словом. — Ильичев старался говорить спокойно, но ни от кого не укрылось просквозившее в его голосе злорадство.

— Значит, ничего не слышали?

Ильичев отрицательно покачал головой.

— И не видели никого постороннего здесь, в холле? — провел ладонью Сырцов.

— В наш в холл постороннему попасть весьма затруднительно, — улыбнулся Ильичев. — Трудно, видите ли, общую дверь постороннему открыть. Я сам ее устанавливал. И замки моей работы, особенные. Так что просто так не войти никому… Извините, мне завтра рано вставать… Впрочем, я и спал уже, вы меня разбудили.

— Простите нас. И наше вам сочувствие. — И Сырцов повернулся к Ильичеву спиной.

— Пошли, — кивнул он своим.

Они даже не услышали, как закрылась тяжелая дверь за Ильичевым.