Вадим Кирпичев - Искатель. 2009. Выпуск №08

— Вот это новости! Вот кто, оказывается, в мочилове Стеклянного поучаствовал, да еще хотел на меня все спихнуть! Обидно, однако! — Рафаэль говорил, а его быстрый мозг уже вычислял, как зацепить обидчика, вывести на чистую воду. — Неужели это он из-за денег?

— Он говорил о каких-то бумагах. Да и кроме того, этот наезд, в прямом смысле слова, он сделать не мог по причине его нахождения на «Эвансе».

— Судя по всему, он пешка. Но через него мы можем выйти на основных.

— Зачем? И что значит — мы? А милиция?

— Милиции по барабану. Правда, не всей. Есть там и нормальные. Сейчас я тебе все сказать не могу, но мне им на глаза показываться нельзя. Я оттуда сделал ноги.

— Неужели убежал?

— А что делать, другого выхода не было, они на меня стрелки решили перевести. Ты это сама прекрасно знаешь. Алиби мое пропало, теперь придется самому доказывать, что не верблюд…

— Все равно, я так рада, что ты здесь, со мной…

— А уж как я рад! Аня, мне кажется, тебе сейчас лучше ехать не к тетке, а ко мне. Где гарантия, что они не предпримут повторных попыток покушения?

— А ты разве не поедешь?

Поеду, но чуть позже. Езжай и жди меня. Мне надо побеседовать тет-а-тет с Ефремовым…

— Сомневаюсь, что расколется!

Сафаров хищно улыбнулся:

— Уж я об этом позабочусь!

Анна купила продуктов и послушно поехала на конспиративную квартиру к Рафаэлю.

Рафаэль проявлял чудеса изобретательности и смекалки, чтобы выследить Михаила Борисовича и при этом не попасться ему на глаза. Тот даже разок подозрительно зыркнул на него, но, кажется, не узнал. Помогли ершовские усы и борода.

Самое сложное было — проскочить за ним в подъезд дома. Когда перед носом Сафарова захлопнулась дверь в подъезд с кодовым замком, он даже негромко выругался — попробуй теперь просочись через железную дверь! Но, дернув посильнее за ручку, Раф убедился, что этот замок скорее декоративный. Дверь легко открылась. И опять волнение — дверь лифта плавно закрылась. Сафаров наугад бросился вдогонку, вверх по лестнице.

Опять повезло — поймал момент открытия Ефремовым двери в квартиру. Тот даже пискнуть не успел — сильный толчок в спину отбросил его метра на два. Михаил Борисович ударился головой о косяк комнатной двери.

Еще не успев как следует испугаться, машинально прижал ладонью место, где появится приличная шишка. Перед ним, согнувшись и упершись руками в колени, уже стоял какой-то тип с перекошенной злобой физиономией, рыжеватыми усами и почти мефистофельской бородкой. Что-то в нем было до боли знакомое.

Когда незнакомец заговорил, Ефремов его узнал. Физиономия бывшего грузчика «Эванса», того самого, что сейчас, по идее, должен находиться в КПЗ по обвинению в убийстве, которого не совершал. Михаил Борисович это прекрасно знал и потому сильно испугался. Сафаров, кажется, понял состояние Ефремова, и это его завело еще больше.

— Что, сволочь, испугался? Сейчас ты мне скажешь все! И не вздумай орать! Башку оторву!..

Сафаров хотел было связать ему руки, но передумал. По рыхлому телу и медлительным движениям пленника он безошибочно определил, что тот для него абсолютно безопасен. Пока Ефремов будет тянуться за каким-нибудь предметом, Раф успеет десять раз ему руки переломать. Сафаров взял Михаила Борисовича за шкирку и потащил в комнату. Усадил на диван, сел рядом. Вокруг да около ходить не стал:

— За что ты убил Стеклянного?

Михаил Борисович молчал. «Он решил, я с ним шучу, — с холодным бешенством подумал Сафаров. — Придется объяснить, что ошибается!» Раф поискал по комнате глазами, взял висевшее на спинке стула полотенце. Аккуратно свернул его в трубочку, положил рядом. Быстрым и точным движением руки схватил мизинец Михаила Борисовича и повернул его вокруг оси. Раздался противный хруст. В следующее мгновение чуть ли не полностью вогнал полотенце в открывшийся для крика рот. Михаил Борисович, давясь, приглушенно закашлялся.

Сафаров ловко, как большую плюшевую куклу, опрокинул задыхающегося и дуреющего от боли Ефремова лицом в палас, завернул ему за спину руку со сломанным мизинцем. Несколько секунд крутил вывихнутый мизинец, удерживая конвульсирующее тело.

Эти действия отнюдь не доставляли Сафарову удовольствия. Он не был садистом, где-то в глубине души даже жалел свою жертву. Но ему сейчас нужна была правда. Не время для соплей, когда тебе минимум пятнашка за убийство светит.

Сейчас он просто допрашивал врага, допрашивал с пристрастием. Тот почти созрел, чтобы говорить. Но его нужно было немного дожать, это Сафаров видел по глазам. Как учили в спецназе воздушно-десантных войск. А в том, что это враг, у него после рассказа Анны, подтвержденного «автородео», никаких сомнений не осталось.