Вадим Кирпичев - Искатель. 2009. Выпуск №08

С официанткой, как и следовало ожидать, состоялся аналогичный разговор. Девушка, не глядя на Ершова, твердила, что никого в тот вечер не видела. Приехали! Выходит, начальник, как всегда, прав! Как говорится в статье первой неофициального устава. Даже если он не прав, как сказано во второй статье, читай статью первую.

«А тэпэрь паслушаэм, что нам скажэт тавариш Гудкова», — уже успокоившись и настроившись на ироничный лад, со сталинским акцентом самого себя спросил Ершов.

Должность генерального директора, в соответствии с приказом нового владельца фирмы «Эванс плюс», Семкиной Елены Станиславовны, временно занимал администратор, Ефремов Михаил Борисович.

В сущности, он выполнял те же обязанности, что и до смерти Семкина, но к ним добавились еще и дополнительные. Учитывая, что в последние месяцы перед гибелью Семкин почти все свои обязанности переложил на Ефремова, а сам занимался исключительно новым проектом, таких дополнительных обязанностей было немного. Михаил Борисович чувствовал себя полноправным хозяином.

Ефремов знал практически все о «морально-политическом климате» на фабрике и ее финансовых возможностях. Поэтому немедленно в полтора раза повысил расценки почти на все работы. Увеличил вдвое и получку Гудковой, назначив ее администратором. И не из благотворительных целей, не потому, что «такой добрый».

Как человек, всю жизнь связанный с производством и с людьми, он уже спинным мозгом чувствовал, какой работник полезен для производства и что нужно делать, чтобы повысить эффективность его работы. Поэтому здесь был только трезвый расчет. В новой, более ответственной роли Анна чувствовала себя как рыба в воде.

Ефремов предоставил работнику прокуратуры помещение офиса, а сам пошел по цехам. Следователь начал допрос Анны:

— Скажите, вы подтверждаете, что были с Сафаровым в вечер убийства в кафе?

— Подтверждаю! Но прошу вас, чтобы об этом никто не знал, пока не поймаете убийц! — Анна явно делала над собой усилие.

— Вы чего-то опасаетесь?

— А вы бы не опасались, если бы вас встретил обезьяноподобный тип и пообещал на выбор — исполосовать ножом лицо, или плеснуть кислотой в глаза, или скинуть с лестничной площадки?

Интересное кино. Чувствуется, ребята взялись за дело серьезно, хотят сделать несчастного татарина козлом отпущения, а свидетелей запугать. Откуда, интересно, черпают подробности о следствии?

— Хорошо, обещаю. — Ершов прекрасно понимал, что утечки информации избежать не удастся, но что делать: если строго следовать всем нормам морали, с преступностью трудно тягаться. Так что, как правило, приходится просто обещать, а там как получится.

Анна была симпатична Ершову, поэтому не только ей, но и себе обещал, что сделает все, чтобы эта девушка не пострадала.

Анна подробно рассказала об этом случае. Конечно, она боялась и сотни раз задавала себе вопрос, зачем ей надо ввязываться в их разборки. Но врожденное чувство справедливости и примешанная к этому изрядная порция симпатии к Рафаэлю заставляли не то чтобы неадекватно оценивать опасность, а просто не думать о ней.

Ершов попросил женщину прийти для составления фоторобота, назначил время. Хотя этот, как выразилась Гудкова, человекообезьяна, вряд ли делает погоду.

Основные действующие лица, как всегда, остаются в тени.

Рафаэль, как все нормальные люди, был шокирован убийством шефа, но у него и в мыслях не было, что его самого могут заподозрить, несмотря на произошедший конфликт. Даже когда откатывали отпечатки пальцев.

Сафаров перетаскивал тяжелые мебельные комплектующие, думая о предстоящем свидании. После той встречи с Анной в кафе и последующими за ней еще двумя — кино и опять кафе, только другое, — он понял, что эта девушка создана для него.

Свободная в суждениях и эмоциях, в меру злая. Слишком «добрых» Рафаэль не любил, от излишней дамской слащавости его всегда начинало тошнить. Словом, чувствовал, что она близка ему по духу и мироощущению. А уж, что называется, об основных достоинствах и говорить не приходится. Его сексуальный тип.

В первый раз, когда Рафаэль увидел Анну, он почувствовал, как через него проскочила та самая «искорка». Трудно сказать, задела ли эта искорка и ее, но про себя Раф был уверен. С этого времени возникшее в нем сексуальное влечение к Анне только усиливалось. В ее присутствии парня начинало «плющить и колбасить», как Челентано из «Укрощения строптивого», несмотря на постоянную интенсивную физическую нагрузку.