Станислав Родионов - Искатель. 2009. Выпуск №07

Родион и допустить не мог, что она мертва. Утро вечера мудренее, и все вчерашние мысли показались ему бредом. Дарья выбросила сестру из окна, убила ее — что за ерунда! Ведь если бы такое событие произошло, то оно не могло не переполошить всю эту маленькую гостиницу. К тому же он ведь тогда выглядывал в окно и проследил реальный путь, по которому Дарья спустилась во двор — широкий карниз, жестяная крыша полуподвала.

Все упиралось в этих злополучных драконов. И еще в шрам… Теперь и Маша не могла сказать, откуда все это взялось. Вчера она была искренна и удивилась не меньше, чем Родион. Он знал только одного человека, который был в состоянии все это прояснить.

В аэропорту «Внуково» Родион взял такси, и уже через час за окном замелькали старые деревенские домики по обеим сторонам Щелковского шоссе. Вот и дачный поселок, пруд с орущими подростками: ощущение такое, что они две недели так и не вылезали из воды. Цветы сирени на дачной улице превратились в гроздья зеленых коробочек с семенами. Все также где-то вдали стучит молоток. Вот и кнопка звонка, будто из скворечника высунулся птенец, По гравийной дорожке, скрипя, идет Антон Петрович…

Увидев Родиона, он устало и шумно вздохнул, будто Родион только что отошел и вернулся, как навязчивый проситель.

Он провел гостя по деревянной лестнице на второй этаж, в свой кабинет. Родион с неприязнью отметил, что неведомый скульптор, создающий внизу статую его сновидений, уже полностью сформировал лицо изваяния. Оно было классически прекрасным, в то же время в этой мертвенной бледности сквозило что-то патологически страшное, напоминало Венеру Илльскую, кошмарную статую из новеллы Проспера Мериме, которая пугала и душила несчастных литературных героев.

— Это стигматы, — буднично сказал колдун, даже недослушав сбивчивый рассказ Родиона.

— Обыкновенные стигматы, — продолжал он, будто повторяя затверженный урок. — Вроде тех кровоточащих ран, какие появляются на запястьях или ладонях истово верующих христиан. Девушке была трансплантирована чужая душа. Ее тело отреагировало. Могли возникнуть родинки, бородавки, шрамы или — как в данном случае — татуировки той, которая выступила в роли донора. Это нормально и скоро рассосется. Может возникать как рецидив.

— Эти стигматы, — с волнением спросил Родион, — как я понял, могут появляться и исчезать?

— Безусловно. Возможно, у вашей жены это явление останется надолго. Еще раз: мне очень жаль. Я раскаиваюсь в содеянном.

Родион внимательно посмотрел на Антона Петровича и сложил пальцы крестом.

— Странно звучит в устах язычника.

Наконец все объяснилось, и так просто! Родион чувствовал какой-то подвох, но не сразу сообразил, в чем тут дело. Его захлестнула радость, и причина ее была в том, что теперь-то он наверняка знал, что тогда, ночью на кухне, с ним была именно Маша. Именно ее он встретил на улице и отвел к себе домой. И тот факт, что на ее теле то возникали, то исчезали эти стигматы, теперь объяснил все… Только вот… Родион вдруг понял, в чем тут ошибка, и разгаданная тайна, как оказалось, запутывала все с самого начала.

— Каким образом, — спросил он, — на теле Маши появились татуировки ее сестры? При чем тут может быть она?

— Уж не знаю, сестры или нет. Это, должно быть, татуировки той женщины, чью информационную оболочку я ей тогда, на свою голову, пересадил.

— Ничего не понимаю! — сказал Родион. — Вы пересадили ей душу покойной жены Бурова, а татуировки были у ее родной сестры…

— Значит, покойная жена Бурова, — с неожиданным раздражением перебил его колдун, — и есть ее родная сестра!

Несколько секунд Родион лихорадочно соображал, пытаясь привить себе этот новый вывод. Допустим, Дарья приехала в Москву, изменила имя и стала женой Бурова. По времени это не очень совпадает, но сам такой факт возможен. Впрочем, бог с ней, с Дарьей. Главное теперь — найти Машу. Одна подробность в разговоре насторожила его, но он ее пропустил, только заложил палец за палец. Сейчас настало самое время спросить.

— Несколько минут назад вы назвали Машу моей женой. Я не говорил вам об этом. Откуда же тогда вы знаете, что мы поженились?

— Да ваша жена сама мне и сказала! — радостно воскликнул Антон Петрович.

— Когда?

— Около часа назад.

Разумеется! Можно было и самому догадаться: ведь Маша рассуждала так же, как и он, и единственный человек, который мог прояснить загадку татуировок, был именно этот колдун.