Кристофер Прист - «Если», 1995 № 08

Я нажал на кнопку рядом с ее именем — безрезультатно. Постучал по небольшому окошечку из толстого плексигласа, вмонтированного в дверь. В конце концов, вышел на улицу и начал орать. Из окна высунулась белокурая головка. Сейчас спущусь, — крикнула Никки. Музыка кото заглушала все на свете. Ни разу не встречал никого, кроме Никки, кто смог бы вынести эту какофонию. Тами — не в счет, она абсолютная психопатка.

Дверь приоткрылась, выглянула Никки. У нее был довольно бледный вид.

— Послушай, — сказала она нервно, — Тами сегодня не в своей тарелке.

Поддала немного. Веди себя осторожно, чтобы не завести ее, ладно?

В конце концов, стоит ли влезать в это дело ради Никки и ее сотни киамов, подумал я. Мне ведь не так уж нужны сейчас деньги. Но обещание есть обещание: я кивнул и зашагал за ней вверх по лестнице.

Тами раскинулась на пестро расшитых подушках, уткнувшись головой в один из динамиков. На улице доносившиеся из окна звуки показались мне оглушительными, но только сейчас я понял истинное значение этого слова. Музыка, наверное, пульсировала в висках Тами, словно самая ужасная в мире мигрень, но в душе ее, казалось, царила гармония. Очевидно, звуки совпадали с веселой пляской наркотиков в организме Тамико: она зажмурила глаза и медленно покачивала головой. Лицо одной из Черных Вдов было густо набелено, как у гейши, а губы и веки — иссиня-черные. Тамико-сан выглядела сейчас, как мстительный дух персонаж театра Кабуки.

— Никки, — произнес я. Та не услышала. Пришлось подойти и заорать ей прямо в ухо:

— Давай уберемся отсюда! Пойдем куда-нибудь, где можно нормально поговорить! — Тамико жгла какие-то благовония, и ноздри забивал тошнотворно-сладкий запах. Если сейчас не глотну свежего воздуха, мне станет плохо.

Никки отрицательно мотнула головой и показала на Тами.

— Она меня не выпустит.

— Почему?

— Тами думает, что она меня защищает.

— От кого? Никки пожала плечами:

— Спроси у нее.

Пока мы разговаривали, Тами повернулась и повисла на краю постели. Потом, как при замедленной съемке, плавно скатилась на пол и замерла, прижавшись щекой к покрытому темным лаком паркету.

— Слава Аллаху, что ты способна сама постоять за себя, Никки.

Она слабо рассмеялась:

— Да, наверное. Спасибо, что пришел, Марид. — Ерунда, никаких проблем, отшутился я. Опустился в кресло и посмотрел на нее.

Никки — экзотическое создание, даже для нашего Города Экзотики. Роскошные платиновые волосы до пояса, кожа прозрачная, молочно-белая, почти как грим на лице Тами. Потрясающие, словно нарисованные глаза василькового цвета, в которых синими сполохами сверкали безрассудно-безумные огоньки. Тонкое лицо, лицо беззащитного ребенка, не вязалось с крупным, мускулистым телом. Такое встречалось довольно часто: выбирая новую внешность, люди стремятся к твоему идеалу, не понимая, что он не соответствует их телосложению. Я взглянул на неподвижную тушу Тами. Ее можно было распознать даже издалека по фирменному признаку Сестер: гигантскому, невероятному искусственному бюсту. Объем груди Тами был никак не меньше полутора метров. Представляете выражение лица какого-нибудь туриста, который случайно сталкивается с одной из Сестер? Но это перестает забавлять, как только сообразишь, что произойдет с несчастным потом.

— Я не хочу больше работать на Абдуллу, — повторила Никки, накручивая на палец белокурый локон.

— Можно понять. Я позвоню и организую встречу с Хасаном. Знаешь Хасана-Шиита? Человека Папы? Вот с ним и придется улаживать твое дело.

Никки потрясла головой. Обвела глазами комнату. Она сильно волновалась.

— Но ведь это может быть опасным, или… Я улыбнулся:

— Опасным? Да что ты! Мы сядем рядышком за стол, Абдулла — напротив, Хасан расположится посередине. Дальше происходит следующее: я излагаю твою точку зрения на проблему. Абдулла — свою. Хасан погружается в размышления и объявляет приговор. Скорее всего, заплатишь отступного Абдулле; Хасан скажет сколько.

Потом придется потратиться, чтобы подмазать Шиита за посредничество, и необходимо поднести какой-нибудь подарок Папе. Это важно.

Кажется, Никки не успокоили мои объяснения. Она встала, заправила черную майку в обтяжные джинсы такого же цвета.

— Ты не знаешь Абдуллу, — произнесла она. — Уж кого-кого, а этого типа знаю, можешь не сомневаться. — Полагаю, намного лучше, чем знает Никки. Я встал и подошел к Таминому «Телефункену», ткнул пальцем в кнопку и избавил мир от музыки кото. Комнату затопила волна покоя и умиротворения: мир сказал мне «спасибо».