Жанна Браун - Синяя дорога

— Я слушаю, — произнес Юлин голос.

— Привет, — сказал Алька безмятежно.

— Привет. Куда пропал?

— А ты сама не звонишь.

— Забыл, как в тот раз бабка твоя на меня наорала? А Жека сказал, что тебя позовет, и я попыталась сделать тебе сюрприз.

— Какой?

— Быть здесь. Правда, что-то он не получается. Приезжай скорей, Алька.

— Заранее надо предупреждать, что я вам, мальчишка? Сейчас я занят.

— У, какой сердитый. Смотри, я тоже стану сердитая.

— Да ради бога. Сами забыли про человека и сами сердятся. Пока. Рад был услышать твой голосок.

— Я тоже. Звони, если что.

— Обязательно.

Ну вот, подумал он, вешая трубку. Побеседовали. Долгожданный разговор прошел в обстановке полного взаимопонимания. А ведь я никогда больше не услышу ее голоса. Разве только встречу ее в толпе и извинюсь за то, что неловко задел ее, а она ответит: «Пустяки» и не узнает меня. Юля… Никогда. Забавно. Он вышел из будки, поспешно настраивая себя на битву и выколачивая из памяти неловкий этот разговор.

Внезапный, необъяснимый отзыв. Переброска? Или что-то заподозрили? Он вспомнил, как три года назад его вдруг отозвали, не объясняя причин, и ему, переполошившемуся донельзя, советник лично прочел приказ Его Светлости наместника и присвоил следующий чин… Целую неделю потом не ходил, а прямо-таки парил по знакомым, забавным улицам. Зато теперь… Во всяком случае, отзыв помог окончательно решиться.

Интересно, куда бы меня перебросили, против воли подумал он и тут же одернул себя: не надо об этом, я ведь уже решил. Страшно как, Пресветлый Бог Звезд! И очень странно. Не укладывается в голове: я — предатель. Я — предатель!.. Но что я предал? Разве не оказался бы я предателем стократ худшим, если бы, поняв все, что я понял, продолжал бы жить как ни в чем не бывало, продолжал бы тупо, как автомат, готовить вторжение? Ладно, хватит.

По уставу, идущий на пеленг бот имеет походную готовность, но ни в коем случае не боевую. Значит, чтобы ответить залпом на первый мой залп ему понадобится две с половиной секунды, не меньше. Мне нужны три выстрела, в который раз прикидывал Алька, значит, у меня по целой секунде на второй выстрел и на третий, и еще полсекунды резерва. Наша возьмет, подумал Алька весело, с силой притопывая ногами. Ноги мерзли. Главное, сказал он себе, сымитировать аварию бота так, чтобы казалось, будто я тоже погиб. Это главное. И я знаю, как это сделать. Наша возьмет.

По местному времени было начало восьмого. Не обернусь до десяти, подумал Алька и на миг непроизвольно встревожился от этой мысли, но тут же почти злорадно усмехнулся, снова представив себе, с каким удовольствием станет вредная хозяйка запирать дверь квартиры на щеколду, не дождавшись Алькиного возвращения к урочным десяти часам. Такое трижды бывало — все три раза из-за Юли, — если Алька не успевал вернуться в десять, хозяйка задвигала щеколду и не открывала, сколько ни звони.

Алька вдруг замер, ему стало не по себе. Надо же, пожалел бабку. Конечно, ей приятно послушать его звонки, а впустить лишь поутру, рассказывая про крепкий сон и глухоту и укоряя в неисполнении уговора относительно обязательного возвращения к десяти: мол, сам, милок, виноват… Но ведь звонков-то не будет, и утром Алька не придет, вообще никогда не придет. Полтора года парень жил и вдруг исчез. Надо предупредить ее, что ли… Алька досадливо покусал губу: не возвращаться же из-за ерунды. Да, подумал он, но бабка-то, чего доброго, в милицию побежит, занервничает, а она и так чуть жива, и двое внуков, между прочим, на ней. Собственно, время еще есть. Посмеиваясь над своей неожиданной сердобольностью, Алька понесся домой.

Из-под двери в бабкину комнату струился холодный голубоватый свет; хозяйка подремывала перед бубнящим телевизором. Нередко она спала так до утра, и дважды на Алькиной памяти телевизор из-за этого выходил из строя — Алька тогда чинил строчник и заменял перегоревшие детали, а бабка сидела рядом и наблюдала, чтобы Алька не помял накрахмаленные подстилочки, и рассказывала, какой у нее добрый и заботливый сын и какие замечательные внуки. Внуки, впрочем, действительно были симпатичные, Алька любил с ними играть, да и они его жаловали. Пожар устроит, старая, подумал Алька, нерешительно стоя в коридоре, а потом прикрыл глаза, представил схему и габариты надежника и сделал его. Очень трудно описать это ощущение — когда в ждущей руке возникает из воздуха задуманная вещь, еще теплая, еще светящаяся светом последних рекомбинирующих ионов… Вместе с надежником Алька просочился в щель под бабкиной дверью, подлетел к телевизору и пустил махусенького паучка под запыленную заднюю крышку. Пускай ползает.