Журнал «Если» - «Если», 2003 № 12

— Соглашайтесь, Джефф. Я знаю, как вы ненавидите подлеца. Хоть для разнообразия рискните раз в жизни! Скажите, что сделаете это!

Джефф надолго задумался.

Бифштекс толщиной три дюйма и две кружки пива? Звучит на редкость заманчиво, но это больше, чем недельная норма мяса и алкоголя, установленная врачом. Интересно, на какую степень риска он, по ее мнению, должен отважиться?

Но сержант уже видел вдалеке манящий свет будущего реванша. Только представить себе рожу Тома Маркина!

Джефф вольготно развалился на сиденье. Несмотря на то, что сегодня он ухитрился нарушить все запреты врача, сердце билось ровно. Никаких скачек, никаких пропущенных ударов.

Джефф чувствовал, как она смотрит на него. Смотрит и ждет.

— Лассандра, — выговорил он наконец, — мне страшно не хочется терять работу и снова отправляться на восток. Так что я не скажу «да». Но если в меня попадет немного и выпивки… кто знает, может, меня и удастся убедить.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

Бывший председатель сельсовета Матвей Кожанкин и известный сельский шалопай Саня Губошлеп осторожно подползали к складу боеприпасов. От мокрой травы веяло прохладой, за ворот каждую секунду падали сонные букашки, лицо норовила облепить клейкая паутина. Попалась им раз по дороге и ржавая борона. Саня Губошлеп едва не пропорол живот, — в последний момент Матвей успел ухватить его за рукав, оттянул в сторону.

— До чего страну довели! — шипел Матвей. — Добро кругом гниет и пропадает. Богатств, считай, на миллионы рублей, и все одно успокоиться не могут! Воруют и воруют…

— А мы с тобой чего сейчас делаем? — Саня Губошлеп хихикнул.

— Тоже вроде воровать идем.

— Ну, во-первых, не идем, а ползем, а во-вторых, воровать или не воровать — это про каждого отдельно надо говорить.

— Это как?

— А так. Воруют, Сань, тоже по-разному. Ты, к примеру, от шалопайства воруешь, а я по нужде.

— Ничего себе сказанул! — возмутился Саня. — У меня что же, и нужды, по-твоему, нет? Да если хочешь знать, я тоже нуждаюсь! Каждый день — и очень, очень.

— Твоя нужда — бутылки по утрам собирать, — угрюмо отозвался Матвей. — А после новые покупать.

— Ишь ты, какой умный!

— А вот и умный! Во всяком случае, свои патрончики продавать на рынок не побегу.

— Что же ты с ними делать собираешься?

— Да уж знаю — что. Возьму и сохраню, к примеру. Так сказать, на черный день.

— Во дает! Чего же их запасать-то? Не грибы.

— Правильно, не грибы. Только как вспыхнет народный бунт, так и я достану их из загашника.

— А ты точно знаешь, что он вспыхнет?

— Ясное дело! Все к тому идет. Деревни разваливаются, в городах электричество с теплом отключают. Конечно, вспыхнет.

— Вон оно как!.. Значит, обратно коммунизм начнем строить?

— А чем он был плох? Жили спокойно, не тужили. И хлеб был вкуснее нынешнего, и работенки на всех хватало. О людях я уже не говорю. Вконец опаскудился народишко. Всяк на себя теперь одеяло тянет. Никто власти не боится, по телеку порнушку крутят.

— А что, иногда бывает занятно…

— Вот и видно, кто ты есть. Занятно!.. — передразнил Матвей. — Дай таким власть, в одну неделю планету изгадят!

— Так уж и в одну!..

— Ну, не в одну, так в две… Я тебе, Санек, давно хотел сказать. Задумываться надо! Крепко задумываться!

— Это о чем же?

— А вообще… О смысле бытия, к примеру, о других вещах… Жизнь — она ведь штука текучая, — не заметишь, как пробежит мимо. А ты… Такой, понимаешь, лоб вымахал — и по-прежнему ничем не интересуешься.

— Чего это не интересуюсь!

— А того! На собраниях тебя не видать, газет не читаешь. Люди вон космос уже бороздят, по беспроводному телефону разговаривают, а ты как был Пномпень, так им и остался.

— Ты полегче!

— Чего полегче? Я, Сань, правду говорю. Мне тебя жаль. Катишься ведь по наклонной плоскости. Без тормозов.

— Ты будто не катишься!

— Я не качусь, я жду.

— Чего ты ждешь?

— А часа заветного. — Матвей загадочно улыбнулся. — Для таких, как я, заветный час всегда наступает. Тут главное — бдительным быть и ухо востро держать…

Бдительному Матвею капнула на голову птичка. Смахнув с головы непрошеный гостинец, бывший председатель поморщился.

— Давай, что ли, двигаться. Скоро светать будет.

Пробираясь меж низкорослых кустов, очень скоро они добрались до колючей проволоки. Взятыми из дома кусачками Саня Губошлеп живо проделал в изгороди просторное отверстие. Стараясь не шуметь, сообщники проникли на территорию воинской части.