Яков Левант - Космический ключ

- Не удалось бы, - согласился полковник. - Вот почему я убежден - в Альджаубе вам грозила смертельная опасность. Эти люди не останавливаются ни перед чем.

- Да, да, - воскликнул доктор в страшном возбуждении. - Как я упустил это! Да, именно так. Теперь все ясно, все встает на свои места... Какой дьявольский план! Использовать статью для прикрытия чудовищной диверсии, затем уничтожить автора и, в случае чего, свалить все на него же!..

Зазвонил телефон.

- Радио Дели передает о появлении гигантских саранчовых волн над Индостаном, такие же известия поступили из Багдада и Карачи, - сказал Карабанов, выслушав сообщение. - Минут через двадцать мы вместе нанесем на карту первые данные. Разумеется, если вы не утомлены, доктор. Комната для вас приготовлена. Вы могли бы отдохнуть.

- Благодарю, господин полковник. Мне не до отдыха, - последовал решительный ответ. - Могу я сейчас быть вам еще чем-нибудь полезен?

Полковник внимательно посмотрел на собеседника, придвинул к себе блокнот.

- Коль скоро вы решительно отказываетесь от отдыха... Что ж, давайте, если не возражаете, попробуем скрупулезно восстановить ход предшествующих диверсии событий. Нам предстоит борьба с противником жестоким, изворотливым и беспринципным. Чтобы припереть его к стене, потребуются факты, неопровержимые факты, имена, даты. Вы готовы пойти на это, профессор?

- Да, - без колебания ответил англичанин. - Готов.

Глава 3

Положение безнадежно

О дяде Красиков вспомнил в последнюю минуту, когда пора уже было спешить на аэродром.

- Я сейчас, мама, - бросил он хлопотавшей возле раскрытого чемодана матери и выскочил в коридор.

Торопливо набрав хорошо знакомый номер, Эдик услышал низкие продолжительные гудки.

"Дрыхнет, старая перечница, - беззлобно подумал он. - Хоть бы Альбинка подошла. Было б роскошно! "Привет, детка, лечу в пески, на границу, в самое пекло!.. Да так, пустяки, неудобно по телефону. Вот что, позови отца, тут у меня кое-что к нему".

- Алло, алло... - прогудело в трубке.

- Это я, дядя, - поспешно отозвался Эдик. - Не сердитесь, что рано так. Дело в том, что сейчас вылетаю. Наш партизан поднял всех среди ночи. Не знаю, что за муха укусила...

- Да, да, я в курсе, - проворчала трубка. - Тебе можно было и не звонить. У меня и так всю ночь не смолкает телефон.

- Но вы же сами велели, дядя, - смутился Эдик. - Говорили, чтоб я всегда ставил вас в известность...

- Ладно, ладно. Когда вернешься из этого... э-э... турне, подробно проинформируешь. Вот так. Спокойной ночи... э... я хочу сказать счастливого пути.

- Спасибо, дядя, до сви... - Эдик не успел договорить. В трубке сухо щелкнуло. Юноша вздохнул и направился в свою комнатку, которую занимал с матерью, скромной машинисткой небольшого учреждения.

- Ты с дядей говорил? - робко осведомилась мать. - Он был с тобой приветлив?

- Разумеется, - нетерпеливо отозвался Эдик. - Пожелал мне счастливого пути, приглашал заходить, когда вернусь.

Он взял со столика изящный, сплетенный светло-желтыми ремешками белоснежный термос, попытался пристроить на боку. Ничего не получилось. У пояса уже болтались полевая сумка, планшетка, бинокль, фотоаппарат... Повертев термос в руках, Эдик, не глядя, протянул его матери.

- Придется в чемодан... И что это ты так возишься, мама? Я уже опаздываю!

Последний раз крутнувшись перед зеркалом, Эдик довольно хмыкнул, принял из рук матери чемодан, торопливо поцеловал ее в щеку и бросился к двери.

Время отправления самолета приближалось, и Владимир Степанович, заняв свое место, все чаще кидал взгляд на распахнутую дверцу. Судя по тому, как грозно сошлись на переносице черные его брови, нерадивого лаборанта ожидала основательная взбучка. Однако, когда запыхавшийся Эдик в последнюю минуту показался в дверном пролете, Боровик не сумел сдержать улыбки.

- Ну и ну... - произнес он про себя.

Красиков и впрямь выглядел довольно живописно. Невесть откуда добытый белый пробковый шлем, огромнейшие дымчатые очки, сверхмодная рубаха немыслимой расцветки...

- Так сказать, в полной боевой, - разглядывая своего лаборанта, добродушно заметил Боровик и строго добавил: - Однако договоримся - опоздание первое и последнее.

"Ол райт, сэр!" - усмехнулся Красиков, а вслух скромно произнес:

- Хорошо, Владимир Степанович.

Самоуверенный юноша в присутствии Боровика неизменно испытывал какую-то непонятную ему самому робость. Это было тем более странно, что он давно уже усвоил неприязненно-насмешливое отношение к профессору, господствующее в дядином окружении. О "партизане" говорили там много и охотно. "Можете себе представить, у этого... э-э... человека нет ни единой диссертации. Уж я-то знаю. Ни единой! И кандидатскую и докторскую степень он получал "гонорис кауза". Это ли не окольный путь в науку!" Сам дядя "окольных путей" не признавал. Каждый его рывок к очередной степени был надежно подкреплен массивным, красиво переплетенным "трудом", хранящимся в научной библиотеке. "Да, дорогие товарищи, могу гордиться, каждый мой шаг оплачен. Сполна оплачен. И если я когда-либо буду... э-э... удостоен"... Впрочем, "удостаивать" его почему-то не торопились. Хотя дядя давно уже сшил тайком академическую шапочку (Эдик узнал об этом от Альбинки), заветное звание пока оставалось лишь мечтой. Даже значительные успехи на административном поприще не могли его утешить. Став директором большого научно-исследовательского центра, он автоматически возглавил ряд лабораторий, руководимых крупными учеными. Скромная докторская степень казалась уже ему явно несоответствующей столь высокому посту.