Карл Левитин - Жизнь невозможно повернуть назад

... И все-таки любопытно было бы узнать, в чью именно голову впервые пришла эта гениальная в своей абсурдности идея вывернуть жизнь наизнанку...

15. 15. 15/3015/VI

ВСЕ СИСТЕМЫ ТРАНСФОРМАТОРИЯ ФИКСИРУЮТ НАСТУПЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ "Ч". СОГЛАСНО ПРОГРАММЕ НАЧИНАЕТСЯ РАССЫЛКА КОМАНД НА СЪЕМ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ЭКРАНОВ.

15. 15. 15/3015/VI

АННА

- Как ты мог, Тит, как ты мог!

- Но, ма, ты сама говорила: надо лишь

- Я чуть с ума не сошла, когда ты исчез, я

- очень захотеть - и все получится.

- металась по всему Капкану, я всех

- Только бояться не надо. Вот я и решил

- расспрашивала о тебе, пока не встретила

- сделать то, что невозможно. Как на

- Грусткина-5 и он сказал мне, что видел

- Земле! Ведь я землянин, ты сама мне сто

- тебя у трансформатория и даже окликнул,

- раз говорила. Ну, вот я и поступил как

- но ты не захотел разговаривать с

- землянин, Ты не плачь, мама, не надо.

- трехлетним стариком, а пошел в Зону

- И прости, что я взял твой медальон,

- Запрета, но я же знала, что там только

- пока ты спала - я снял его, потому что

- люк, который открыть невозможно, да

- впадинке у люка мне показалась такой

- еще крохотное углубление

- же формы, как твой медальон - я все

- неизвестно для чего - и это все, что

- время об этом думал с тех пор,

- есть в Зоне Запрета у трансформатория.

- как впервые эту впадинку увидел. И я

- Я помчалась, как безумная, туда и

- решил вставить его туда - ну хоть

- увидела лишь отцовскую булавку командора.

- попробовать, что выйдет. И еще

- Как ты мог? Тит? Взять, без спросу

- булавка с бриллиантом...

... Бедный, храбрый мальчишка, истинный землянин, хотя и родившийся на Капкане... Он не умел смиряться с общепринятой нелепостью, с тем, что всем вокруг казалось самоочевидным, единственно возможным, а ему - абсурдом, дикостью, сумасбродством. Теперь, когда он был где-то за непроницаемыми стенами, дважды отгороженный от нее - неприступным металлом и непроходящим страхом, - Энн с мучительной ясностью понимала, что совсем не знала своего сына. Ей было невдомек, как мучительно переживал Тит обратный капканский ход жизни, когда сам он взрослел, а те, кого считал своими сверстниками, превращались в младенцев. Она осознала вдруг корни его почти болезненной любви к деревьям и кустарникам, к мелким и крупным зверюшкам - ко всему, что растет как и он, а не уменьшается, как синеволосые люди вокруг. Рассказы о Земле, где все так прекрасно, разумно и счастливо, будили в его бесстрашном сердце решимость сразиться со злом, победить его, выполоть этот цветок нелепости, срубить все, сколь их ни на есть, головы Змею Горынычу.

И он ринулся в атаку - один, безоружный и беззащитный, безоглядно смелый и безнадежно наивный в своей вере в счастливый исход. Том Сойер, Дон Кихот и Иванушка-дурачок в одном лице, фантастический сплав реальных земных образов, бесконечной чередой проходивших перед ним в ежедневных сказках-былях Энн.

Но даже теперь, вспоминая отдельные поступки Тита и её с ним разговоры, Энн не могла - в этом она отдавала себе полный отчет - представить себе, насколько ненавистен был для её сына трансформаторий, это воплощение абсолютного зла, окутанное на Капкане тайной, замешенной на страхе и непонимании. Сколько раз пытались они с Рольсеном побудить кого-либо из капканцев хотя бы задуматься о том, какую странную роль в их жизни играет это противоестественное с точки зрения землянина учреждение, но всегда наталкивались на недоумение, даже раздражение. Ни одного из двадцати пяти капканцев невозможно было убедить хотя бы на миг снять с себя цепочку с металлическим прямоугольником, которую они все носили словно амулеты. А дома дома оба они, не сговариваясь, никогда не напоминали Титу о том, чего его детский ум, по их разумению, не мог осознать. Мальчик, наверное, приучился думать обо всем этом страшном и недоступном пониманию в одиночку, ни с кем не советуясь и ни перед кем не открываясь. Лишь мир земных сказок, где люди живут по-иному, где можно не только делать, но и думать как тебе заблагорассудится, поддерживал его - и постепенно Тит переселялся в этот выдуманный, нереальный мир и существовал в нем, подчиняясь теперь его законам.

Сколько раз, наверное, проникал он в Зону Запрета вокруг пугающе желтого куба, внимательно исследовал каждый миллиметр поверхности, доступный его взгляду, неотступно думал о том, как проникнуть в заколдованный замок, найти иголку - смерть Кащея Бессмертного - и сломать ее, чтобы дать людям... да, как ни дико это звучит, чтобы дать им обычную человеческую смерть, избавительницу от монотонного капканского бессмертия.