Танит Ли - Попутчики

Значит спать он все же не должен. Даже днем. Еще бы чутьчуть... Тем не менее, он не достаточно ясно разглядел ее лицо, только белую кожу и золотистое сияние волос. И улыбку.

Хейвор глотнул из стеклянной фиолы. Он размышлял. Я потерял дорогу. Можно ли полагаться на то, что солнце приведет меня к Вейке? Два дня дороги, возможно даже три, без проводника, и фиола уже наполовину пуста. Кроме того измучена лошадь.

Кожа между лопатками зудела. Он, повернувшись, стал всматриваться назад, и увидел их. Приподнятое настроение, затуманившее его глаза, исчезло. Далеко-далеко позади, как и прежде, но совершенно отчетливо. Три черных коня с бледными гривами, три черных фигуры, одна с беспокойным желтым пламенем вокруг головы. Они стояли совершенно тихо, ждали. Три черных ворона на дереве висельника.

Какой-то момент на губах Хейвора теснилась молитва, но он не мог вымолвить ни слова. За себя молиться он был неспособен. Для него эти слова навсегда захлебнулись в свисте кожаного ремня, в хныканье голодных мерзнувших детей ( голой убогости сиротского приюта на далеком севере, из которого он бежал восемь лет назад.

Через некоторое время он затоптал костер, взял лошадь под уздцы и пошел дальше. Ему нельзя было спать.

Он оставался в движении целый день. Дважды по полчаса останавливался, чтобы дать отдых лошади. Во второй половине дня снова появились леса, как темные тени, протянувшиеся поперек равнины. У опушки корявых деревьев он нашел широкий пруд. Хейвор сломал лед и начерпал воды для себя и для лошади. Когда он выпрямился, то решил, что видит в глубине два неподвижных глаза, но это были лишь два светлых камешка, которые лежали рядом друг с другом.

Тело болело от усталости, но спустя некоторое время он этого почти уже не замечал; ему казалось, что он так чувствовал себя всегда. Незадолго до захода солнца он увидел блестевший на его рукаве длинный белокурый волос и удалил его. Назад он не посмотрел.

Солнце опустилось - огромный красный шар из северной меди. Когда наступили сумерки и плотной пурпурной мантией зацепились за кроны деревьев, Хейвор увидел Качиля и Фелуче, стоявших на его пути. Но, подъехав поближе, нашел только темные тени между двумя искривленными деревцами.

Хейвор почти ни о чем не думал. Тело его, казалось, парило и одновременно одеревенело. Ему было трудно оценивать расстояние, так что он время от времени спотыкался на своем пути о предметы, которые, казалось, уже миновал. А когда поднялись звезды, их расположение на небе не обнаружило для него смысла. Звезды образовывали сочетания, которые он не знал.

Показался тонкий серп луны. Немного позднее один гигантский корень, казалось, вздыбился перед ним, как змей, и обвился вокруг ног.

Падение оглушило Хейвора. Мир вращался, и ему было плохо. Он боролся с тьмой, но она поглощала его.

В темноте было окно, высокое желтое окно с темной решеткой. Он не знал, состояло ли оно из желтого стекла или же за ним мерцал желтый свет, а возможно, желтоватое небо. В окне висела черная луна.

Хейвор открыл глаза и, тяжело дыша, выпрямился.

Позади заржал конь. Вокруг морды была пена, он выкатывал глаза и взбудоражено танцевал. Хейвор схватился за узду и заметил светлый волос на локте, Скользнувший на землю, как гадюка.

- Пошли!- закричал он коню хрипло,- Пошли!

Лошадь вздернула голову и вздыбилась так, что ее копыта блеснули в темноте, как серебряные метеоры. Что-то упало с глухим металлическим звуком на почву. Конь пронзительно заржал и помчался прочь.

Хейвор пробежал за ним два или три шага и затем остановился, задержанный толстым древесным стволом. Кожаный мешок лежал у его ног в снегу.

Он поднял его. В мешке не оставалось больше ничего, кроме кубка. Напуганная лошадь, умчавшаяся в ночь, унесла его последний провиант, теплое одеяло, огниво. Теперь .ab " +.al ничтожно мало защиты между ним и тьмой, и тем, что тьма подготовила для него.

В какой-то момент он просто думал оставить кубок лежать, но в мыслях возникла отвратительная картина: голые, скрюченные деревья, вонь безымянной чумы, ужас и кошмар, сочащиеся из широких краев золотого кубка, и распространяющиеся, пока их яд не покроет всю местность. Могло ли произойти, действительно, нечто подобное, он не знал, но слова священника всё еще звучали в ушах. Поэтому он взял мешок, как кающийся грешник в священных книгах, влачивший груз своих пороков по жизни. А мешок давил тяжело, по крайней мере так ему казалось.

Потом Хейвор побрел дальше, без дороги и без цели. Он не знал, где лежит Венка или существует ли Венка, вообще, он только смутно осознавал, что за ним следуют Охотники, и ему нельзя останавливаться.