Максим Шапиро - Миррский цикл

— Может, посоветуете нам еще что-нибудь напоследок? — проворковала одна из студенток.

— Например?

— Расскажете, какую ошибку чаще всего совершают дипломаты? — предложила девушка.

— Это легко. Но сначала небольшой тест. В космосе терпит бедствие звездолет с шестьюстами пассажирами на борту. Вы получили сигнал бедствия. Есть выбор — отправится на скоростном почтовом космическом клипере, но он вмещает только двести человек или же на медленном экскурсионном звездолете, но тогда имеется пятидесятипроцентная вероятность, что все погибнут. А теперь, господа студенты и студентки, поднимите руку те, кто за первый вариант. Так, а теперь те, кто за второй, — Граф быстро сделал подсчеты в уме, — Где-то две третьих выбрали клипер. Типичный результат, — заключил он и снова обратился к девушке, — Почему вы выбрали скоростное судно?

— Но это же очевидно! Так гарантированно выживет двести человек, а если медлить, то погибнут, возможно, все! Нельзя рисковать большим числом жизней!

— Мысль распространенная. Вот только математика говорит иное. В случае с экскурсионным звездолетом вероятность спасения равную одной второй мы умножаем на количество моряков и получаем триста человек. А скоростной клипер спасет лишь двести. Следовательно, выбирать нужно более медленное судно. Это очень древний психологический тест. Он говорит о двух вещах. Во-первых, иметь знания не означает уметь ими пользоваться. Практически все вы изучали теорию вероятности, но сейчас это мало кому из вас помогло. А во-вторых, при прочих равных человека потери впечатляют сильнее, чем достижения. Проще говоря, помните — люди это обезьяны, а не компьютеры.

— Думаете, бананы самое эффективное средство дипломата? — хихикнула девушка. Граф испытывающее посмотрел на нее.

— Еще один пример уже из моей личной практики и я откланяюсь. Итак. Отсталая богом забытая планета. Голод, болезни, войны, разруха и огромные залежи урана. Мы предлагаем местному диктаторишке построить урановые рудники и заводы по переработке. Обещаем естественно долю в прибылях — он соглашается. Вкладываются серьезные деньги. Участвует государство как гарант. И вот когда все уже практически готово этот царек решает, что деваться нам уже некуда и требует увеличить его долю, иначе выпрет нас с планеты и все инвестиции пропадут. С другой стороны ко мне приходит его племянник, с которым мы частенько выпивали вместе, и намекает, что если бы он получил относительно скромную сумму на проведение, скажем, "демократических реформ", то власть могла бы и поменяться, а вот требуемая доля с доходов консорциума, идущая хозяину планетки в карман наоборот остаться прежней. Существовал, правда, риск провала переворота и тогда мы не только бы все потеряли, но вляпались бы в международный скандал, подмочив репутацию Мирры. Что бы сделали вы, господа студенты и студентки? Согласились бы платить больше и постоянно или дали бы разово денег на переворот племяннику? Кто выбрал бы первое, поднимите руку, — Граф снова подсчитал голоса, — Почти восемьдесят процентов стали бы платить больше. Я смотрю, вы усвоили мораль и запомнили, что человеку приходится пересиливать свою природу, чтобы смирится с потерями.

— А что же вы сделали, в конце концов? — нетерпеливо спросила студентка, — Пошли на уступки?

— Нет. Мы сообщили о секретном предложении племянника его дяде, и он живьем скормил предприимчивого парнишку собакам на виду у всей нашей дипломатической делегации, а затем согласился оставить свои аппетиты на прежнем уровне, так как понял, что он один, а родственников у него много. И это мой последний на сегодня урок для вас. Он должен научить вас тому, что политика иногда дело весьма грязное. За готовность лезть в эту грязь ради родины нам и платят. Помните об этом. В повисшей тишине советник покинул аудиторию.

— Э-э-э, — сказал Травар, — Вы овцы и мы будем Вас стричь. Даже если овца вырастит клыки — она останется овцой. Ваше оружие ерунда. Ваши люди трусливы — они боятся смерти. Они не готовы умереть друг за друга. Такие проиграют войну, даже если потеряют в десять раз меньше воинов, чем мы.

— Ты прав, — улыбнулся полковник Красс, — Наши люди и правда не хотят умирать. Им есть, что терять — они хорошо и долго живут. Умирать легко тому, кто больше ничего другого не умеет. И наши люди вас боятся, как овцы боятся волков. Но в нашем мире больше нет волков. Они теперь как собаки живут там, где им позволяют жить — за решетками зоопарков, в заповедниках. И наши дети ходят на них смотреть. Вы хотите стать собаками?