Святослав Логинов - Исцелися сам

Процесс был выигран.

Когда адвокат аптекарей попытался подняться на трибьуну, его встретили свистом, улюлюканьем и таким градом моченых в уксусе груш, пареной репы и другой снеди, захваченной из дому предусмотрительными парижанами, что ему пришлось спасаться бегством. Речь не была произнесена. Аптекари поспешно отправились по домам и заперли лавки.

Вечером разошедшаяся толпа разгромила одну из аптек и воздвигла на площади перед домом Патена пышный монумент, сооруженный из майоликовых сосудов для териака, распотрошенного чучела крокодила и целой кучи клистирных трубок.

Но это было потом, а пока Патен выслушивал хвалебную речь президента Талона, принимал поздравления коллег и товарищей и никак не мог привыкнуть к такой потрясающей, великолепной победе. Голова у него кружилась, и он не сразу понял, что говорит ему очередной подошедший. Только потом до него дошло, что рядом стоит нянька того больного мальчика, у которого он был утром.

- Доктор, - повторила она, - Жано умер. Открыл глазки, посмотрел на меня, прошептал: "Ах, как хорошо!" - и умер.

На секунду Патеном овладела растерянность. В который уже раз у него умирают больные скарлатиной. Кажется, если не лечить их вовсе, то выздоровлений будет больше. Неужели он сам чем-то напоминает отравителей-аптекарей? Патен представил насмешливый взгляд Поля Куртуа известного противника кровопусканий, услышал его голос, произносящий: "Больной скончался при всех признаках глубокого обескровливания". Этого Патен не мог вынести. Он резко выпрямился, сердито глянул на женщину:

- Лечение проводилось правильно. Видимо, вы давали ему слишком мало питья!

Он чувствовал, что надо добавить еще краткий афоризм, но никак не мог отыскать подходящей к случаю фразы. "Полностью, быстро, приятно", "Не повреди", "Врачу - исцелися сам!" Нет, в данном случае все это неверно. Если больные предпочитают умирать при правильном лечении, то тем хуже для больных...

- Скарлатина, - медленно произнес доктор Патен, - хочешь или не хочешь, но я приучу тебя к кровопусканиям!

Кормилицу оттеснили в сторону. Патен стоял посреди зала, по которому уже успела разнестись молва о новом словечке доктора. Он улыбался, с важностью кивал, и никто на свете не мог бы догадаться, что славный доктор изо всех сил старается задушить в себе невероятную, еретическую мысль: а что, если в следующий раз, прежде чем пускать кровь, испробовать все-таки другие средства?