Святослав Логинов - Замошье

Тропа круто сворачивала, Василий прошел поворот и вдруг остановился. Навстречу шла соседка-дачница. Раздетая. Не совсем, конечно, но даже не в купальнике, а в белье. Трусики и белый лифчик. Должно быть, возвращалась с моха и решила здесь, на безлюдьи пройтись по солнцу раздетой, чего нельзя в деревне под строгим взглядом всевидящих старух.

Василий уставился на молодое не тронутое загаром тело дачницы и неожиданно для самого себя громко сглотнул слюну. Женщина вздрогнула и попятилась от выросшей перед ней фигуры. Казалось, она сейчас закричит, но в этот момент из-за кустов показалась ее дочка, а следом муж с двумя корзинами на согнутых руках.

Василий с трудом отвел взгляд от белой, выпирающей из лифчика груди и, хрипло откашлявшись, поздоровался. Мужчина ответил, недружелюбно глядя на Василия.

- А я вас знаю, - сказала девчонка.

- За брусникой ходили? - спросил Василий, затылком чувствуя, как панически быстро одевается за его спиной женщина.

- Да, набрали, - ответил мужчина. Ему тоже было неловко, верно понял: в том, что его жена по лесу голой ходит виноват не Василий.

- А я только иду, - натужно продолжал Василий. - Я завсегда так: вечером сбегаю, за час ведерко наберу, на пузырек и хватит.

- С пузырьком теперь трудно...

- Это кому как. Я знаю тут, которые сами гонют. Чужому, конечно, не дадут, а мне завсегда... Меня тут каждая собака знает...

Дачница наконец привела себя в порядок, ее муж облегченно вздохнул, сказал невпопад:

- Извините, тяжело с корзинами, я пойду... - и исчез за поворотом.

А Василий в сердцах добежал аж к самой Ушкуйной горе и вернулся назад уже в темноте, не сорвав ни единой ягоды.

Всю ночь он проворочался, вспоминая встречу, ругая сам себя: "Да что же, баб у меня не было, что ли?" - и тут же признаваясь "Таких не было. Это настоящая, нетраченная".

И на работе не мог прийти в себя. Как всегда ходил, кидал деревянной лопатой на транспортер вываленную самосвалами свежеобмолоченную рожь, отгребал текущее из шнека высушенное зерно: чистое, желтое, горячее. Привычно ни о чем не думал, но был какой-то квелый, словно после сильного похмелья. Несколько раз влез, не глядя, под струю воздуха из барабана, которая накидала за шиворот колючей половы и замусорила глаза.

После работы отправился к Любахе - шалой бабенке, известной всему району, и на полный аванс купил литровую бутыль самогона. У Любахи можно было бы на ночь остаться, как случалось прежде, но Василию стало противно. Стара Любаха, на десять лет старше его, и воняет от нее кислятиной. Забрал бутылку и пошел домой. Совхозная развозка уже уехала, пришлось переться из усадьбы пешком. Дорогой несколько раз прикладывался к бутылке, дома еще раз приложился для храбрости, пригладил пятерней волосы и пошел к соседям знакомиться.

Дачница стирала белье в проулочке возле дома. Увидав Василия, она поздоровалась и тревожно посмотрела на дверь, верно ожидая оттуда помощи.

- Здравствуйте, - сказал Василий. - Я тут шел мимо и решил зайти. Я сосед ваш буду.

- Да, я знаю, - ответила женщина.

Василий присел на край скамейки. Плохая была скамейка, хлипкая. Закурил. Потом спохватился:

- Это ничего, что я курю?

- Нет, нет, курите.

- Напугал вас давеча, - начал разговор Василий. - Вы меня не бойтесь, я сам всех боюсь, и вас тоже.

- Нас-то зачем бояться? - женщина уже успокоилась, но говорила нарочито громко, чтобы услышали, наконец, в доме.

- Я в совхозе работаю, на хлебе, - говорил Василий. - Зарабатываю хорошо. Могу и больше, но не хочу ломаться. Телевизор купил цветной, Василий вдруг испугался, что его уличат во вранье, и добавил: - Как антенну поставлю, приходите смотреть. Ни у кого в деревне цветного нет.

- Спасибо. Только нам в городе телевизор житья не дает.

- А вы здесь отдыхаете...

- Да, в отпуске.

- Большой отпуск?

- Сорок восемь дней.

Василий присвистнул.

- Это кому же столько дают?

- Учителям.

- И муж тоже?

- И муж.

Василий прикурил от окурка вторую папиросу. Учительница, значит. Он посмотрел на пухлые руки соседки, перебиравшие в тазике детские одежки. Сам бы и не догадался. Культурная, значит. А он-то разлетелся...

Из дома вышел муж, тоже поздоровался, присел на другой конец скамьи.

- Поговорить зашел, по соседски, - сообщил Василий.

Дачник вопросительно посмотрел на него.

- Вот вы ходите, - продолжал Василий, - знать меня не хотите...

- Почему же, мы со всеми здороваемся.

- Это вы так, а я по человечеству. Я такой, прогоните, уйду и не подойду больше никогда...