Святослав Логинов - Железный век

Лежащий монах только чуть слышно вздохнул и закрыл глаза.

- Ах, не перебивайте же меня! - в нетерпении вскричал Раймунд. - Вам была дана полная возможность говорить в свою пользу, перечислять те области, где сие пагубное открытие могло бы показать себя с хорошей стороны. Теперь буду говорить я! Помимо потрясений преходящих будут утраты невосполнимые. Погибнут старинные произведения гениальных ювелиров. Сделанные из никчемного феррума, кому будут нужны эти украшения? Исчезнут целые ремесла, запустеют цветущие области, никто больше не пойдет в пустыню на поиски упавших небесных камней, одни дикари будут бродить по бесплодным пескам. Зачахнут науки, да-да, твои любимые науки зачахнут! Ныне сотни астрономов сидят у зрительных труб, ожидая появления болида, кому он будет нужен завтра? Опытнейшие и искушенные в арифметических действиях ученые рассчитывают время появления падающих звезд. К чему?

Государь замолчал и отер с чела пот. Алхимики лежали недвижимо.

- Что ж ты молчишь? - спросил государь. - Тебе нечего сказать! Вот потому-то я, скрепя сердце, решил умертвить тебя и твоего подручного, а заодно и шпиона - он уже мертв. Так что никто не узнает, получили ли вы земное железо и как вам это удалось. Прощай!

С этими словами маркграф вышел. Алхимики словно не заметили его ухода. Септимус лежал, закрыв глаза, а в темных зрачках Берга никто не сумел бы прочесть его мыслей, да никого это и не интересовало.

С того дня прошло без малого полгода, когда однажды, ранним утром, государь был поднят с постели перепуганным казначеем. С железными слитками и инструментом алхимиков произошло нечто непонятное. Их густо покрывал налет наподобие зеленой пленки, что ложится на старую медь, но грязно-рыжего цвета.

Раймунд взял в руки удивительный молот Берга. На ладонях остались желтые пятна. Государь презрительно усмехнулся и промолвил:

- Все-таки я оказался прав. Истинное железо не ржавеет. А это, обратился он к казначею, - вычистить до блеска, набить из него полновесной монеты и тайно, по частям, пустить в обращение.

И, помолчав, добавил:

- Деньги чеканьте французские.

И эта последняя фраза более всего убеждает историка, что все вышерассказанное является чистой, неприукрашенной правдой.