Джеймс Баллард - Звездная улица, пятая вилла

Я заметил, что Аврора сосредоточилась, ее движения стали точнее и энергичнее. Мне показалось, что она искоса, но внимательно наблюдает за Тристрамом.

Наконец мы спустились в нижнее помещение лабиринта — сводчатый зал, от которого спиралями устремлялись вверх десятки галерей. Под сводами, в густой полутьме, недвижно висели тысячи скатов. Только их жала то фосфорически вспыхивали, то пропадали в кожистых сумках.

Метрах в шестидесяти от нас, в другом конце зала, из галереи вышли Раймонд Майо и шофер. Несколько секунд они поджидали. Вдруг раздался крик Тони. Раймонд выронил ружье и метнулся в галерею. Торопливо извинившись, я бегом через весь зал кинулся туда же. Они всматривались во тьму узкой галереи.

— Уверяю тебя, — горячился Тони, — эта тварь пела, я точно слышал!

— Такого не бывает, — возражал Раймонд.

Так и не договорившись, они решили оставить поиски загадочного поющего ската и возвратились в зал. Тут я и заметил, как шофер что-то прячет в карман. Этот урод с крючковатым носом и безумным взглядом, увешанный сетками с трепыхающимися скатами, будто сошел с картины Иеронима Босха. Обменявшись парой слов с Раймондом и Тони, я уже собрался возвратиться к Тристраму и Авроре, но в зале их не обнаружил. Не зная, в какую галерею они свернули, я заглядывал в каждую, пока не обнаружил их: они поднимались по наклонному выступу и были уже у меня над головой. Я решил возвратиться в зал и догнать их, но случайно увидел профиль Авроры — на нем застыло уже знакомое мне сосредоточенное выражение. Подумав, я тихонько пошел по спиральному проходу как раз под ними. Шорох непрестанно осыпающегося песка скрадывал мои шаги.

Очутившись почти рядом с ними, я услышал слова Авроры:

— Говорят, будто песчаных скатов можно приманить пением.

— Гм, очарованный скат? — молвил Тристрам. — Пожалуй, стоит попытаться.

Они двинулись дальше, Аврора нежно и взволнованно напевала что-то. Звук, отраженный стенами и потолком галереи, все усиливался, и в темноте слышно было, как шевелились скаты.

Чем ближе подходили мы к выходу, тем больше их становилось. Аврора с Тристрамом вышли на небольшую площадку под открытым небом. Окруженная стенами тридцатиметровой высоты, она напоминала залитую солнцем арену римского цирка.

Потом я потерял влюбленных из виду, возвратился чуть назад и поднялся на следующий уровень. Теперь арена была передо мной как на ладони.

Жуткий вопль заполнил песчаный лабиринт. Однотонный и всепроникающий, он напоминал об ужасных звуках, которые слышатся эпилептикам перед припадком. Внизу, на арене, Тристрам, зажав уши руками, пытался взглядом отыскать источник вопля.

На Аврору он уже не смотрел, а она застыла за его спиной, приняв позу медиума в трансе и уронив вдоль тела руки ладонями наружу.

Я оцепенел, околдованный ее обликом, как вдруг с нижних этажей лабиринта донесся леденящий кровь крик, затем — какофоническое хлопанье крыльев, и из галерей вырвалась огромная стая скатов. Ослепленные солнцем, потеряв ориентацию, они тучей кружили над головами Тристрама и Авроры.

Аврора вышла из транса и испуганно закричала, пытаясь прогнать скатов. Тристрам яростно отмахивался от них соломенной шляпой, свободной рукой прикрывая свою возлюбленную. Вдвоем они отходили к узкой щели в стене, надеясь спастись через галерею с другой стороны лабиринта. Посмотрев выше, я с удивлением обнаружил на краю отвесного уступа коренастую фигуру шофера. У него не было ни сетей, ни ружья, и он внимательно наблюдал за тем, что творится на арене.

К тому времени сотни скатов, носящихся в воздухе, почти полностью скрыли от меня Тристрама и Аврору. Потом я увидел, как она показалась в проходе стены и в полном отчаянии покачала головой. Путь к бегству был отрезан! Тристрам жестом показал ей, чтобы она опустилась на колени, затем рванулся на середину площадки и яростно замахал шляпой, стараясь отогнать хищников подальше от Авроры.

Поначалу казалось, что ему это удастся. Скаты разлетелись, как чудовищные осы, но тут же снова бросились на Тристрама. Не успел я предостеречь его, как он упал. Скаты спикировали, зависли над неподвижным телом и, наконец, будто обретя свободу, рванулись ввысь.

Тристрам лежал неподвижно. Его белокурые пряди смешались с песком, руки были неестественно подвернуты. Быстрота развязки потрясла меня. Я перевел взгляд на Аврору.