Журнал «Если» - «Если», 2004 № 04

Как это ни прискорбно, но одиночество — очень частый спутник свободы. И в этом сборнике самые глубокие и проникновенные произведения — именно об одиночестве, кто бы его ни испытывал, человек или «дикая тварь из дикого леса». Зато уж юмористические произведения в нем так же веселы, как игривые котята… Под прицелом пристального кошачьего взгляда оказались равны и популярные авторы, и те, кто известен не так широко. В сборнике нет ни одной слабой, ни одной проходной вещи. Одни привлекают отточенностью стиля, другие неожиданными поворотами сюжета, третьи причудливостью фантастического мира. Даже жанрово произведения очень разнятся — от притчи до юморески, от классической новеллы до пародийного киносценария. Составитель так удачно сумел выстроить последовательность текстов с разным настроением, что читателю просто не удается заскучать. Как невозможно скучать, наблюдая за кошкой.

Андрей Летаев

Издательство ЭКСМО закрыло серию «Нить времен». Отныне работы «первой тройки» («великолепной пятерки»)украинских фантастов — Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко и Генри Лайона Олди (Дмитрия Громова и Олега Ладыженского) — будут выходить в новой серии с гордым названием «Триумвират».

Авторов этого триумвирата отличает завидная способность выводить любой, даже самый локальный сюжет в мифологическое, мистериальное измерение.

Не исключение и открывающие серию «Песни Петера Сьлядека» — новый и, пожалуй, самый постмодернистский роман Г.Л.Олди. Впрочем, жанровая принадлежность здесь не бесспорна. Перед нами, скорее, цикл сказочных новелл, с одной из которых — «Цена денег» — в прошлом году познакомились читатели журнала.

Если это и роман, то выстроенный в нарочито архаичном ключе, где отдельные сюжеты связываются в единое повествование посредством условного рассказчика. Создается впечатление, что в этом романе-не-романе авторы, помимо прочего, решили поиграть с читателем в своего рода прятки или кошки-мышки — то без кавычек цитируя Эдуарда Багрицкого, то достаточно прозрачно имитируя бабелевскую метафорику, то приводя обстоятельные выдержки из вымышленных источников, то отсылая нас к своим же прежним мифоэпосам.

На страницах «Песен…» мы встретимся с Кассандрой и Хомой Брутом, Пестрым Флейтистом и семейством Борджиа. Человек по имени Влад Цепеш будет в XVII веке преподавать в университете, а человек по имени Микеланджело отречется от низкого ремесла ваятеля в пользу высокого искусства поэта-сатирика. Вместе с бродячим музыкантом Петером Сьлядеком мы побываем в праздничной Венеции и зловещей Черной Валахии, услышим жутковатые рассказы о неведомом граде Гульденберге, о проклятом острове Монте-Кристо, пройдем по Центральной и Восточной Европе, где в каждом медвежьем углу — свой миф, свои чудеса, свои «скелеты в шкафу».

Пожалуй, эта избыточность, пестрота, неровность (одни новеллы заметно сильнее и ярче других) и есть то немногое, что можно поставить в упрек авторскому дуэту.

Но буйство фантазии Олди, как всегда, неоспоримо.

В центр своей мениппеи фантасты неспроста поместили не столько человека действия, сколько наблюдателя. Безродный бродяга, певец и музыкант Петер Сьлядек с единственным вроде бы желанием — набить брюхо да выспаться в тепле — это ведь, по сути, высокий образец свободного, «неангажированного» поэта. Не связанного ни этническими, ни религиозными, ни политическими фобиями и предпочтениями. Все его достояние — лютня по прозванию «Капризная госпожа», сработанная самим легендарным Пазотти (и как обаятелен краешек легенды об этом самом Пазотти!), инструмент, обрекающий своего владельца на вечные скитания. И хотя прямо об этом не говорится, но у Петера есть еще один дар, едва ли не больший, чем певческий — дар слушателя, невольного исповедника. А бродячая профессия дает возможность кочевать из притчи в притчу, из легенды в легенду — следуя по маршрутам частью реальной, частью вымышленной географической карты. А то и по закоулкам собственной души, по изгибам собственной фантазии.

«Какой Яблонец? Какой Хольне?! Какой, к чертям, Витольд Хенингский, если никакого Хенинга отродясь не было?! — восклицает наперсточник-Смерть в заключительной новелле. — Болван! Зачем ты взял в одном аккорде Хайраддина Барбароссу, клад кардинала Спада и Франческу Каччини?! Ты же все перепутал, все перемешал, перекроил всю гармонию! Зачем?»