Пэт Мэрфи - «Если», 1997 № 03

И все-же один вопрос остался открытым: «В чем состоит Великая Цель Вечного странника?» Этот вопрос я имел возможность задать авторам лично, зайдя в их гостиничный номер в один из дней работы конвенции «Странник-96». В очередной раз убедившись в верности расхожего афоризма: «Сон Брайдера рождает Чадовича», я услышал, что ответ на мой вопрос известен лишь Предвечным.

Новый роман Ю. Брайдера и Н. Чадовича вышел в издательстве ЭКСМО в серии «Абсолютная магия», само название которой предполагает наличие в произведении хотя бы элементов фэнтези. Ни в коей мере не являясь фэнтезийным фундаменталистом, тем не менее хочу отметить, что «Бастионы Дита» никакого отношения к фэнтези не имеют. Впрочем, это не умаляет достоинств романа.

Андрей СИНИЦЫН

----------------

Рене ДОМАЛЬ

ГОРА АНАЛОГ

Москва: Энигма, 1996. — 176 с. Пер. с франц. Т. Ворсановой —

(Серия «Rosarium»). 20 000 экз. (п)

=============================================================================================

Рене Домаль (1908–1944 гг.) — известный французский писатель, поэт и, кстати, альпинист-любитель. В аннотации к его незавершенному роману «Гора Аналог» сказано, что неискушенный читатель, ориентируясь по внешним признакам, посчитает это произведение научно-фантастическим. А искушенный увидит в нем эзотерическую притчу. Очень хочется попасть в разряд искушенных, хотя сегодня, когда колдунов, магов, предсказателей, ясновидцев и прочих оккультных жонглеров стало больше, чем ученых, в произведениях Жюля Верна, Герберта Уэллса, Конан Дойла, Рэя Брэдбери, Урсулы Ле Гуин и других классиков НФ легче как раз обнаружить эзотерическое, нежели научно-фантастическое начало.

Чтобы совершить путешествие в «страну эфира» и заглянуть в запредельные миры, Домаль с юношеских лет ставил над собой опыты, подобные тем, которые практиковали Эдгар По, Шарль Бодлер, Артюр Рембо, Кэтрин Мэнсфилд, Алистер Кроули (послуживший прототипом героя романа Сомерсета Моэма «Маг»), а позже — известный немецкий кинорежиссер Фасбиндер и многие другие. Большинство из них либо рано умерли в результате изнурительных магических упражнений, либо сошли с ума, либо покончили с собой. Плохо кончил и Рене Домаль. Вдыхание паров хлористого калия и бензина, неумеренное употребление спиртного, а также самоистязание по методу Гурджиева привели к чахотке. Смерть, которую Домаль называл своей любовницей и с которой он всю жизнь заигрывал, поставила-таки точку в его ставшей литературным памятником философской истории о восхождении восьми смельчаков на невидимую, но реально существующую гору Аналог. Гора эта является живым организмом и связывает Землю и Небо в некоей космической точке истины. Оставив внизу все земное, избавившись от «старых шкур», герои Домаля вступили на путь Великого Посвящения. Но что стало с ними, мы так и не узнаем, ибо сам Домаль не смог пройти этот путь до конца.

«Хочется думать, — пишет автор предисловия, — что в небытии он наконец достиг того, к чему тщетно стремился в жизни: поднялся на вершину горы Аналог, откуда открывается вид на всю протяженность миров…»

И если уж говорить об аналогиях, то хочется привести в пример другой роман, созданный через пятьдесят лет после «Горы». Речь идет о «Космическом Декамероне» Сагаруса (см. рецензию на эту книгу в «Если» № 10, 1996), в котором десять мужчин и женщин попадают в космическую Черную дыру, являющуюся по сути таким же живым организмом, как гора Аналог. И некий Черно-белый человек, не Бог, не ангел, а проводник (проводник есть и в романе Домаля) пытается приобщить их к одной из истин, которые вложены одна в другую, как матрешки. Персонажи Сагаруса так же, как члены экспедиции Домаля, оставляют позади все земное, включая имена, профессии, биографии и национальную принадлежность. И в «Космическом Декамероне» в ткань повествования вплетены притчи, и здесь посвященные так же обязаны вернуться на Землю, дабы начать новое восхождение к новой Истине…

Вряд ли Сагарус читал Домаля: обе книги вышли на русском языке в один год. Это неважно, ибо он, скорее всего, читал тех авторов, которых читал Домаль. Впрочем, речь о другом: автор «Космического Декамерона», ироничный писатель-фантаст, в отличие от французского коллеги-предшественника предпочитающий телам астральным тела эротически-ощутимые, не только дописал свой роман, но и взялся за его вторую часть, основанную на этот раз на сказках «1001 ночи». Называется она «1002-я ночь». И, надо полагать, правы те, кто считает, что начало века характеризуется открытиями, а конец — их осмыслением.