Ларри Нивен - «Если», 1997 № 04

Следующая машина — еще два круга неверного света. Огни росли, Приближались, промчались мимо, и я вновь вытаращился, не веря себе, и обернулся, провожая мираж глазами. Машина была похожа на мою, с колесами на спицах, только запаска крепилась не сзади, а сбоку, и вместо длинной подножки, как у меня, была коротенькая, вроде стремени.

Мне было известно, как это называется — «Хейнс Спидстер»; мужчина за рулем был в матерчатой кепке, а девица рядом с ним в большой, низко надвинутой розовой шляпе с широченными полями…

Я продолжал ехать, придерживая руль одной рукой, в каком-то исступлении, совершенно ошеломленный. Настал тот час субботнего вечера, когда движение достигло своего пика, и роскошные старые машины шли одна за другой: «Саксон 6», черный, двухдверный, с деревянными спицами, — в кузове полно женщин, и на каждой шляпка с цветами и вуаль до подбородка; потом серый, с черным верхом «Уиллс Сент-Клэр» — а диски колес оранжевые! — и компания восседающих в нем мальцов распевает хором «Кто станет печалиться?»; затем попался еще один «Мун», светло-голубой, четырехместный, но тоже открытый, и с первого взгляда на сидящего за рулем черноволосого юнца с напомаженной взбитой гривой было ясно, что он спешит на свидание; следом прошли «Элкар» и подряд два «Форда» модели «Т», а в сотне ярдов за ними красный двухдверный «Бьюик», со спицами из настоящего дерева; а дальше — «Вели», потом то ли «Нома», то ли «Киссел», не успел разобраться; потом высоченный голубой «Додж» — бросились в глаза стеклянные вазочки с живыми цветами, укрепленные у задних дверей; затем машина, абсолютно мне неведомая, следом новенький «Стэнли Стимер» и немедленно вслед за ним упоительный низкосидящий «Пирс-Арроу» модели 1921 года. И я наконец сообразил, что произошло, сообразил, куда меня закинуло.

Мне доводилось читать кое-что о Времени с прописной буквы. Не могу сказать, что разобрался в прочитанном до конца, но помню, что Эйнштейн или кто-то еще сравнивал время с извилистой рекой и добавлял, что мы как бы плывем в лодке без весел меж высоких берегов. Все, что мы видим вокруг себя, — это настоящее. Мы не можем разглядеть ни будущего — оно за следующим поворотом, — ни прошлого, от которого нас отделяют многие изгибы русла. Но оно, прошлое, по-прежнему существует. Там, за бесчисленными изгибами, на немеренном расстоянии, прошлое осталось в точности таким, как было.

Ну что ж, готов предложить Эйнштейну и остальным собственное дополнение к их теориям, пожалуй, скорее догадку, чем четкую мысль. Не потому ли мы отгорожены от прошлого, что нас держат тысячи невидимых цепей? Невозможно отправиться в прошлое на «Бьюике» 1957 года, потому что не было в 1923-м таких «Бьюиков». И «Джордан Плейбой» не попал бы в 1923-й, если бы поехал по четырехполосной суперавтостраде — не существовало тогда таких автострад. Уверен, ничего не получилось бы, даже если бы у меня в кармане просто оказалась пачка современных сигарет с фильтром: не было тогда ничего подобного. Или если бы у меня нашлась хотя бы монетка более поздней чеканки, или если бы я вырядился в модную черно-серо-розовую рубаху с надписью на спине. Все эти вещи, большие и малые, и есть цепи, которые приковывают нас к своему времени.

Однако в тот вечер мое родное время почти отвергло и машину, и меня самого, — по крайней мере, я поддался такому чувству. Я вел «Джордан», неотличимый от только что выпущенного, с номерными знаками 1923 года, по дороге, где даже масляные пятна на бетоне неизменны с той же поры, я не имел при себе практически ничего, что противоречило бы этой дате, и, наверное, на какой-то миг временные путы ослабли, и мы вместе с машиной свободно поплыли по поверхности Времени. Старая дорога летним вечером вывела нас в минувшее — нас как бы снесло в эпоху, которой принадлежал «Джордан Плейбой».

Это лучшее объяснение, какое я могу предложить, больше ничего в голову не приходит. Мне хотелось бы представить вам какие-нибудь доказательства, ну хотя бы заявить, что, когда я вернулся в Хайлесберг и выехал на Мейн-стрит, то мне бросился в глаза газетный заголовок: «Президента Гардинга хватил удар». Или что я слышал, как люди на улица к обсуждают последнюю рекордную перебежку Малыша Рута [5] Джордж Рут, по прозвищу «Малыш» (1895–1948), — легендарный бейсболист. Упоминаемый чуть выше Уоррен Гардинг (1865–1923) скончался внезапно на третьем году своего президентства. Примите во внимание, что в 1923 году в США действовал «сухой закон». , или что наблюдал налет полиции на подпольный кабак.