Жюль Верн - «Если», 1997 № 11

Вскоре наступили славные дни встречи с лентили. Наши новые друзья давали интервью на всех каналах. И мы сразу поняли, как нам не хватало их благожелательности и доброты. Мудрые старшие братья и сестры помогут человечеству избавиться от юношеских заблуждений. Начинается новый этап в истории человечества — период взросления.

В наши дни редко вспоминают странную речь президента Тридцена. Да, эксцентричных людей на Земле немало, и художники, писатели, новаторы разных мастей постоянно заявляют, что они «нашли Дар». За этими выступлениями, конечно же, ничего нет, мы их терпим точно так же, как терпят и любят нас лентили.

Но иногда случаются и настоящие открытия. Как часто публика, наблюдая за выдающимся молодым исполнителем, или изучая поразительное произведение, или слушая новую симфонию, или воспринимая дерзкую концепцию, вдруг задумывается: неужели именно об этом и говорил Тридден? Может быть, он все-таки был прав?

Конечно же, сомнения всегда разрушают сами лентили.

Лентили говорят, что их удивляет наше поведение. Выяснилось, что большинство новичков проходят через длительные периоды смирения и сомнений, стараясь подражать своим старшим, мудрым собратьям. Лентили утверждают, что на них производят большое впечатление независимость нашего духа и стремление к новому. Но, как и прежде, они не выказывают ни малейшего беспокойства по поводу какого-то мифического Дара землян.

Когда мы вспоминаем о Триддене, если вообще вспоминаем, то говорим о нем с некоторым смущением. Он умер в клинике, и теперь его имя употребляется как нарицательное, когда речь идет о человеке, желающем поставить мир с ног на голову.

И все же…

И все же иногда меня посещают сомнения. Кое-кто еще продолжает в него верить. Эти люди вежливо благодарят наших наставников, но делают это несколько свысока, со странной уверенностью и безмятежностью, которая совсем не соответствует положению человечества в Содружестве. Именно они не подвержены острым приступам меланхолии, которые часто охватывают людей, несмотря на все усилия лентили сделать все, чтобы мы постоянно чувствовали их любовь.

«Случайно ли, — задаю я себе вопрос, — что всякий раз, когда нужно по какому-нибудь поводу отправить делегацию для переговоров с Содружеством Всеобщего Блага, в ней всегда оказывается несколько последователей Триддена? И случайно ли, что именно среди них следует искать наших лучших, самых разумных и трезвых дипломатов?»

Они упорно пытаются найти — ученики безумного президента — мифический талант, который дарует нам гордость и не позволит затеряться в бескрайних просторах космоса. Они с жаром исследуют все новое — и ни время, ни ослепляющая мудрость наших наставников не производят на тридденитов никакого впечатления.

Возможно, это еще одно свидетельство безумия человечества.

Лентили шествуют среди нас, словно боги.

Мы, в свою очередь, научились кое-чему из того, что стало достоянием собак и лошадей. Мы вкушаем из той самой чаши, из которой Когда-то питались наши кузены-приматы. Чаши смирения.

Не вызывает сомнения, что человечество было преисполнено гордыни, когда считало себя венцом творения. Даже в те моменты, когда мы почитали Божество, мы всегда создавали немалую дистанцию между ним и собой, отсылая Божество куда-то на небесный свод, чтобы остаться владыками Земли.

Теперь мы полны смирения и стараемся сделать все, чтобы оказаться достойными цивилизации, чьи величайшие достижения мы можем лишь с благоговением созерцать. Нет сомнений, теперь мы выглядим лучше, чем наши дикие предки. Мы умнее, добрее, можем по-настоящему любить. И, вопреки всем ожиданиям, оказались способны к творчеству.

У меня есть теория, которая объясняет эту нашу последнюю способность, однако я не собираюсь ни с кем ею делиться. Именно поэтому раз в год, рискуя прослыть чудаком, я принимаю участие в поминальной службе у скромной могилы на кладбище Бриджес. И пока большинство присутствующих говорит о чести, жалости и мученичестве благородного человека, я отдаю свое уважение тому, кто, возможно, видел, куда пойдет человечество, и понимал, какие опасности подстерегают его на этом пути.

Я преклоняюсь перед тем, кто вручил нам бесценный Дар и сумел изменить будущее.

Да, он был мучеником. Однако я понимаю, что Тридден прихватил с собой в заточение знание, которое должно было его утешать.

Эта улыбка…

Они шествуют среди нас, словно боги. Но и у нас есть возможность ответить.