- Зачем ему мелочиться? - Калюжный вынул трубку изо рта и захохотал.Нам с вами и не снилась аудитория, какую он имеет ежедневно. Кроме того, за это ведь неплохо платят...
- Миша, я требую вести себя прилично! - тонким голосом закричал Фогель.
- Ну-ну, не буду, не буду, я пошутил. Все знают, какой вы бессребреник, за идею страдаете.
Калюжный широкими шагами подошел к камину, постучал черенком трубки по изразцам, точно отыскивая пустоты, с таинственным видом, как тайник с золотом, отворил дверцу и вытряхнул пепел.
Я прыснула.
- Девочка! - Галя Николаевна нахмурилась.
- Меня зовут Аня,- подсказала я, чувствуя спиной молчаливую поддержку Фогеля.
- Да-да, знаю. Так вот, девочка, не могу ли я попросить у тебя стаканчик водички?
Я украдкой скорчила ей рожицу, пошла в кухню, налила стакан воды, жалея, что без меня скажут самое интересное. Но, по всем признакам, за мое отсутствие они не произнесли ни слова.
- Я тебе, Гор, удивляюсь. И завидую,- после некоторого молчания сказал Глумов. Умолк. Достал из заднего кармана брюк плоскую бутылочку. Отвинтил пробку.- Понюхай-ка, Миша, не выдохлось?
- Высокогорный бальзам? О, умеют его делать в некоторых аулах! Калюжный молитвенно закатил глаза: - Благодетель вы наш! Попрошу скоренько посуду!
Галя Николаевна, опережая меня, рванулась к серванту, а Снечкин, ни на кого не глядя, язвительно спросил:
- Надеюсь, Юра, ты со временем закончишь мысль?
- Безусловно. Я хочу сказать, не каждому удается открыть новые возможности в искусстве. Тем более на пороге вечности. Гору удалось. Так побереги ж свое время, варвар! Плюнь на витрину, лепи. Лепи! - Глумов возвысил голос.- У тебя же не руки. У тебя две божьих искры!
Георгий Викторович выпростал из-под брошенного на колени пледа руки, с удивлением всмотрелся в них, пошевелил длинными, с припухшими суставами пальцами:
- Да нет, братцы. Меня устраивает то, что я делаю.
- Просто ему нечего сказать людям,- возразил Калюжный.- В скульптуре нужна идея, а не голая видимость. А ваша красота, извините, в прямом и переносном смысле голая.
- Голый натурализм! - поправила Галя Николаевна.
- Бросьте, сатирики. Можно учить человека, чего ему не делать. А можно - каким ему быть. По Гориным фигурам люди будут учиться осанке. Пройдет человек - и всем, кто на него посмотрит, сделается радостно.
Снечкин взял на изготовку трость и, согнутый, заковылял по комнате, опровергая собственные слова. Но смешно никому не стало, даже мне.
- Для этого школы грации есть,- миролюбиво заметил Калюжный.
- Гимнастика и фигурное катание! - подхватила Галя Николаевна.
- Давайте-ка за стол, там договорим,- пригласил Фогель.
Все загремели стульями, усаживаясь. Галя Николаевна, собрав чашки в кружок, разливала чай. Калюжный тянулся через стол к Глумову. Я с грустью направилась к двери.
- Погоди, Нюта,- остановил меня Фогель,- нехорошо уходить, когда может понадобиться твоя помощь. Садись тоже, тут для тебя шоколадка припасена.Из вазы с печеньем он извлек плитку "Золотого якоря", протянул мне.- Совсем вы меня, друзья, захвалили. А мне всего-навсего повезло на хороший материал наткнуться. И то вот с его помощью.
Георгий Викторович положил руку на плечо Снечкина.
- Вспененная пропилаза, ничего особенного,- отмахнулся тот.
- Э нет, не скромничай, друг Боренька. У твоей пропилазы упругость как у человеческой мышцы. И теплота. Я в ней каждую жилку понимаю.
- Вы мне про материал не толкуйте! - рассердился Глумов.- Мрамор куда теплее, все знают. А когда я перенес в мрамор одну твою фигуру, мне стало стыдно собственной беспомощности. Хотя меня новичком не назовешь.
- Знать бы, чем "коханка" людей прельщает...Фогель задумчиво прихлебнул из блюдца. Он всегда пил из блюдца, считая это своей единственной уступкой обывательскому представлению об уюте.- Боюсь я шумной гласности и дешевых эффектов - ажиотаж всегда попахивает подделкой.
- А если народ интуитивно чувствует настоящее? - грея в ладонях широкую мельхиоровую рюмку, спросил Глумов.
- Почему ж тогда меня шельмуют те, кому в таких вещах положено разбираться?
- Если выступают против, то или сами отстали, или завидуют! - впервые за вечер, а потому чересчур громко осмелилась высказаться я.
- Смотри, как все просто! - восхитился Калюжный.- Может, и искать ничего не нужно, все давно на поверхности? Ай да пигалица!
Я не знаю, что на меня нашло, что я вмешалась во взрослый разговор. К этому времени мы уже много где с Фогелем побывали. Он научил меня кое в чем сомневаться, кое-что понимать. Я чувствовала, Георгий Викторович и дальше будет изводить всех причитаниями, а остальные - наперебой его утешать. Вечный предмет их споров - подделываться ли автору под толпу или толпу поднимать до себя! Я лично считала и считаю, что искреннее само найдет дорогу к сердцам, никто не в силах с ним бороться.
Читать дальше