Сергей Лукьяненко - Восточная баллада о доблестном менте

– О мент из ментов! – вскричал позорный панк. – Вот она, пещера мудрости! И зачерпнешь ты ее там столько, что сам халиф со слезами обнимет тебя – и назначит визирем. А я теперь уйду – ибо мне в лом.

– Подожди, вонючейший из моих седоков! – воскликнул Акбардин. – Открой – кто хранит мудрость, ибо не бывает сокровищ без охраны!

И затрясся панк, обливаясь потом, и ответил:

– Никто ее не хранит, то-то меня и пугает.

– Пойдем же, – велел мент Акбардин. – Направлю я тебя вперед, дабы пожертвовать малоценным организмом в случае опасности.

И Киндерсюрпризбек поплелся вперед, ибо никто еще не смел перечить Акбардину – да запомнится его имя!

А пещера была темна, как совесть грешника, и длинна, как прегрешения усовестившегося. Трижды споткнулся Киндерсюрпризбек, прежде чем дошли они до цели.

– Вот! – воскликнул презренный панк. – Вот он, источник мудрости, бьет ключом из алмазной чаши! Пей же, отважный мент, и отпусти меня спать, ибо я устал.

– О нет, хитрейший из хитрых, – засмеялся Акбардин. – Выпей вначале сам, ибо мог ты замыслить худое против меня.

И панк выпил из источника, ибо Акбардин был силен, а его дубинка резинова.

Даже мне, о терпеливейше читатели, не доводилось видеть подобного. Опали с грязного панка коросты и лохмотья, стал он чист челом и прекрасен дыханием.

Посмотрел ласково на Акбардина и сказал:

– Пей же, мой добрый друг. Станешь ты так же прекрасен как я, и мудр как халиф.

Покачал головой Акбардин, и сказал:

– О нет, прекраснейший из панков. Запрещено мне пить на службе, и чту я этот закон. Лучше зачерпну я побольше мудрости, а дома, после дежурства, вкушу ее с подобающей закуской.

– Интересное решение, – заметил Киндерсюрпризбек, просветлел обликом и ушел в астрал.

А товарищи Акбардина, ждавшие приятеля у входа, не успели даже слезть с мотоциклов, когда увидели его светлый лик. Шел Акбардин твердым шагом, и в руках его был бурдюк с драгоценной влагой.

– Вещественные доказательства, – сказал он друзьям, и сев на мотоцикл, умчался, и никто не решился его переспрашивать, ибо дубинка его была резинова.

Дома же, съев положенное и покурив запретное, сказал пресветлый Акбардин жене:

– Завтра же будем любимцами халифа!

И налил себе Акбардин из бурдюка, и выпил…

Прошло три дня и три ночи с тех пор. И вот, обходя светлые улицы (но не пренебрегая и темными!) увидел ментовейший из ментов, да помнится его имя – Акбардин! грязного панка.

– Что делаешь ты в этой грязи, светлейший из панков? – поразился Акбардин.

– А что делаешь ты с этой дубинкой, мудрейший из ментов?

– съехидничал Киндерсюрпризбек.

Смутился Акбардин, что бывало с ним редко, и ответил:

– Открылось мне, что хоть и стал я умнее визиря, но остался ментом. И не услышит моих слов халиф. Вот и обхожу я по прежнему улицы…

– А…– протянул Киндерсюрпризбек. – Доумничался?

И тогда огорченный Акбардин схватил его за шиворот, и отвел в позорное узилище. Так и должно быть в нашем славном халифате, который так любят заморские короли, ибо западло каждому панку смеяться над ментами.

Но все же в пути Акбардин и Киндерсюрпризбек беседовали о вечном. И беседа их была возвышена как лавка Буут-аль Назара, и длинна, как ментовская дубинка.

…И такова мораль этой истории – даже вкусив от мудрости не равняйся с халифом. Не положено.