Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

Грустная действительность заключалась в том, что вероятность путешествий сквозь века сводится к нулю. То есть в прошлое пути нет. Если ты хочешь поскорее попасть в будущее, просто заморозь себя. Но вернуться назад абсолютно, однозначно и категорически невозможно по ряду хорошо известных причин. Одна из них — «парадокс дедушки», суть которого в следующем: если ты, оказавшись в прошлом, случайно или намеренно убьешь своего деда еще до его близкого знакомства с твоей бабкой, твое рождение становится более чем проблематичным. Другая причина связана с законами физики: допустим, тебе удалось счастливо миновать роковой встречи с предками, но на твоем теле почти наверняка останутся некоторые молекулы, принадлежавшие более молодому «я». А одна и та же молекула не может находиться в двух разных точках одновременно. Третья причина — чисто механического свойства. Единственный путь в прошлое — это знаменитая «кротовая нора». [3] «Кротовая нора», также «кротовина» или «червоточина» — гипотетическая топологическая особенность пространства и времени, представляющая собой в каждый момент времени туннель в пространстве. Но перемещать материю через «кротовую нору» — все равно что прокрутить вазу мейсенского фарфора через мясорубку. На выходе получим нечто смятое, искореженное или раздробленное, ни для чего не пригодное.

Но… но… есть и обходной путь.

Специалисты из лаборатории Уоррена утверждали: даже если нельзя отправить в прошлое вещество, то не исключены другие варианты. Пусть мы не можем протолкнуть через время материальный предмет — но кто мешает экспериментировать с иной субстанцией? Ведь есть что-то — и есть ничто. Грубо говоря, электромагнитное поле. И вот эти умники разработали способ проводить импульсы энергии через крохотную трубку Красникова. [4] Красников Сергей Владиленович (р. 1961) — российский физик и математик. Трубка Красникова — гипотетический механизм путешествий в пространстве, подразумевающий искривление пространства-времени в постоянный сверхсветовой туннель. И пришли к выводу: комбинация таких вспышек несет некоторую информацию. Да что там некоторую — массу информации. В сигнале, полетевшем назад, сквозь века, в закодированном виде содержалась целая эпоха очищенных воспоминаний, практически все, что создает иллюзию, называемую «самоощущение». В данном случае мое собственное.

Конечно, тут же возникает очередная проблема: на другом конце должны находиться приемник и некое запоминающее устройство. А в той эпохе, которая нас интересовала, не было ни спутниковых тарелок, ни винчестеров, ни кремнивых чипов, ни коротковолновых антенн, ни даже детекторных радиоприемников. Около 664 года существовал один-единственный прибор, способный принять и сохранить столько информации: человеческий мозг.

Я попытался скосить глаза в сторону, и у меня получилось. Моя правая рука — та, которая держала терниевую бечеву, — оказалась крупной и мускулистой, с обширной мозолью у основания ладони. Ногти были длинными и заостренными, инкрустированными Т-образными сердоликовыми бобышками, а пальцы украшала татуировка — красные и черные ленты, напоминавшие кольца на шкуре коралловой змеи. Нефритовый браслет охватывал руку от запястья чуть ли не до локтя, и его покрывала корка ярко-синей глины. Так же, как часть моей обнаженной груди и похожее на кочан цветной капусты левое колено.

Что ж, команда Чумовой пятницы не ошиблась. Я и в самом деле находился в теле другого человека. А точнее, в мозгу некой личности по имени 9 Клыкастый Колибри.

Мы — я говорю о нас, ребятах из проекта Уоррена, — кое-что знали об этом типе. Он был патриархом клана Оцелот и ахау (то есть царем, или правителем, или диктатором) города Иш и приблизительно двух тысяч окрестных поселений. Он являлся сыном двенадцатого ахау, по имени 22 Горящий Лес, и госпожи Ураган. Сегодня ему исполнилось сорок восемь лет и шестьдесят один день. Вождь сидел здесь и постился уже около сорока двух часов. Он собирался выйти отсюда на рассвете, чтобы возглавить церемонию возведения на трон и стать ахау еще на двадцать лет.

В пяти дюймах к северу от моего колена стояла чаша с горячими углями. Я без всякой мысли отлепил пропитанную кровью бумагу от тростниковой подстилки и поднес ее к жаровне. Несколько мгновений мерцающие огоньки просвечивали сквозь лист. Я увидел глифы на другой стороне, фразу «Охраняй нас, защищай нас» и профиль орла: