Эдди Шах - Второй мир

Я услышал рев, ни с чем не сравнимый рев, и сразу его узнал. В маленькой круглой комнате на вершине башни, в комнате с простым круглым старинным столом и четырьмя бархатными креслами нас ждал Золотой дракон.

То была Комната мира, конечная цель для тех, кто достиг наивысшего уровня в «Долине драконов». Из всех известных мне людей в той комнатке побывал лишь я один. И получил скромную, но великую награду: мне выпала честь сидеть за столом, смотреть в маленькое квадратное окошко на Портофино и знать, что я достиг недостижимого.

Там я действительно испытал величайшее в жизни умиротворение.

Тогда я тоже увидел Золотого дракона, правда, ненадолго — заметил его отражение в зеркале рядом с камином. Он показался мне невозможно красивым. Предел совершенства — воплощение скромности и мира. Огромная радость захватила меня, хотя я видел всего лишь его отражение, которое мелькнуло в тот миг, когда я достиг своего места в Комнате мира.

Я приказал себе забыть о прошлых победах, глубоко вздохнул и взбежал на несколько оставшихся ступенек. Энди обогнала Галлахера и подошла ко мне поближе. Я распахнул дверь в Комнату мира. Там ничего не изменилось.

Вошел я осторожно, держа меч наготове. Я не знал, что они задумали, и молил лишь об одном: чтобы мне не пришлось сражаться с Золотым драконом. Золотой дракон был составлен безукоризненно. Его программа являла собой квинтэссенцию всего, ради чего создавался «Изумрудный город».

Комнату, как и в прошлый раз, подсвечивало золотистое мерцание, но в ней никого не было.

— Ты его чувствуешь? — прошептала Энди у меня за спиной.

— Да.

Присутствие Золотого дракона здесь было несомненным.

Мы оба ощутили его силу и его чистоту.

— Я почти дома, — сказала она улыбаясь.

Потом мы услышали грозный рев, и в комнату ворвался Суилкин.

— Галлахер сбежал! — закричал он.

Безобразный, первобытный рев доносился снизу, с лестницы; он дышал гневом, яростью, ненавистью. В Комнату мира ввалился Галлахер с белым от страха лицом.

— Билокси… — прохрипел он. — Печка!

Я сразу понял, в чем дело. Билокси, обладавший правом проникать в матрицу, временно превратился в печь, стоящую у подножия лестницы. Вот почему я почувствовал жар; печь излучала смертоносное тепло аватара Билокси.

Более жуткого чудовища я в жизни не видел. Билокси превратился в Сатанинского дракона, черного как смоль и блестящего. Размах его крыльев достигал тридцати футов. Он выпустил из мощных лап длинные когти, способные разорвать любого смертного. Из оскаленной пасти торчали громадные клыки с полой сердцевиной, заполненной ядом. Его ярко-желтые глаза с черными зрачками с ненавистью смотрели на меня. Вздымалась выпуклая желтая грудь, на толстой шее колыхалась мантия-капюшон. Этот дракон не собирался брать пленных. Цель у него была одна: сеять смерть и разрушения.

Едва просунувшись в дверь, он изрыгнул пламя. Мы бросились на пол, накрывшись противоожоговыми плащами, но даже сквозь эластичную материю я чувствовал жар и запах паленого. Еще один такой огненный шар мы не выдержим.

Вдруг послышался еще один рев — его издавало другое существо. На какое-то время все стихло. Потом два огромных существа взревели одновременно. Пол, на котором мы лежали, заходил ходуном. Я приподнял плащ, чтобы посмотреть, что происходит. Маленькая комнатка превратилась в подобие тесной клетки; по ней кружили два дракона, следя друг за другом.

Первым был Сатанинский дракон, воплощение зла. Вторым — Золотой дракон, самый храбрый, чистый и красивый представитель своего рода. Вблизи он оказался гораздо красивее, чем я его себе представлял. И он, не ведая ни страха, ни сомнений, защищал нас от Сатанинского дракона. Все дело в том, что программу Золотого дракона нельзя изменить; он сражается только за то, во что верит, что олицетворяет собой и что обязан защищать.

Кружа по тесной комнатке, драконы свирепо скалились друг на друга, выставляли когти, время от времени прыгая вперед и выдирая у врага куски плоти. Лишь одно объединяло их: лютая ненависть друг к другу. Расправить крылья в тесном пространстве им не удавалось, поэтому они не могли взлететь. Они могли сражаться только когтями и зубами. Мы оглохли от оглушительного рева. Когда драконы почуяли кровь, они еще больше озверели. Оба стремились к одному: испепелить, уничтожить врага.

Золотому дракону приходилось туго; в тесном пространстве его более крупные размеры стали недостатком.