Филип Дик - Человек из Высокого Замка

Он двинулся по дорожке. «Нужно просто пройтись. Достичь катарсиса в движении».

Он вышел из сквера и оказался на Керни-стрит, с ее необычайно оживленным движением. Тагоми пришлось задержаться на краю тротуара. Нигде он не увидел ни одного рикши. Пришлось пройти дальше в толпе пешеходов. «Никогда не сыщешь их, если потребуется… Боже, а это что такое!» — Он в изумлении уставился на уродливую бесформенную массу, заслонившую небо. Это походило на кошмарно увеличенную горку из аттракциона, — гигантское сооружение из металла и бетона неуклюже повисло в пространстве, безнадежно испортив весь пейзаж.

Тагоми обратился к прохожему — худому мужчине в измятом костюме.

— Что это? — спросил он, указывая пальцем.

Мужчина оскалил зубы в улыбке.

— Ужасная штука, не правда ли? Это автострада Эмбаркадеро. Многие считают, будто она изгадила весь пейзаж.

— Но никогда раньше я этого здесь не видел, — проговорил Тагоми.

— Тогда вам повезло, — ответил мужчина и пошел дальше.

«Это какой-то безумный сон, — подумал Тагоми. — Он должен проснуться. Куда сегодня подевались все рикши?» Он пошел быстрее. Все вокруг словно погрузилось в какую-то мертвую, густую мглу, насыщенную бензиновыми парами. Задымленные серые дома, тротуары, всеобщая людская суета. И ни одного рикши.

— Рикша! — вскричал он, не замедляя шага.

Автомобили напоминали огромные неуклюжие утюги, ему не встретилась ни одна знакомая модель. Он старался не смотреть на них. «Это прямо какое-то злокачественное искажение зрительного восприятии, — думал он. — Даже горизонт вывернут. Словно в каком-то внезапном и жутком астигматизме. Необходимо хоть на минуту расслабиться, отдохнуть. Вот какая-то паршивая закусочная. В забегаловке одни белые, все что-то жуют». Господин Тагоми толкнул качающиеся деревянные воротца. Запах кофе. В углу ревет гротескно-уродливый музыкальный ящик. Он поморщился и направился к стойке. Все места заняты белыми. Господин Тагоми возвысил голос. Несколько человек глянули в его сторону. Но ни один из них и не подумал сдвинутьсяс места! Никто не пожелал уступить ему места! Как ни в чем не бывало все они продолжали есть.

— Я жду! — обратился господин Тагоми к ближайшему же белому. Он выкрикнул это прямо в его ухо.

Мужчина отставил чашку с кофе.

— Но-но, полегче, япошка, — произнес он.

Тагоми огляделся. Все смотрели на него с явной

враждебностью. Но опять-таки никто не двинулся с места.

«Это мир «Бардо Тодол», — подумал Тагоми. — Раскаленные ветры занесли его неведомо куда. Это лишь иллюзия, но иллюзия… чего? Выдержат ли подобное его душа и рассудок? Впрочем, «Книга Мертвых» подготовила его: после смерти ты увидишь других людей, но все они будут враждебны. Как одинок он здесь! И нет никакой опоры… Предпринять это жуткое странствие и убедиться в том, что повсюду один и тот же мир страданий, непрерывной череды рождений и смерти, — мир, готовый поглотить устрашенные души беглецов».

Он выбежал из закусочной, двери за ним хлопнули. Он снова очутился на улице.

«Да где же он? Куда вышвырнут из собственного мира, из своего пространства и времени?

А если этот серебряный треугольник все спутал, сорвал его с якоря… И теперь земля уходит из-под ног. И это награда за все усилия? Он проучен на всю жизнь. Чтобы так разувериться в собственных чувствах! Во имя чего? Чтобы странствовать без руля и ветрил?..

Поистине какое-то гипнотическое состояние. Способности восприятия настолько снижены, что мир выглядит как бы погруженным в полумрак; все воспринимается символически, в архетипах, причудливо смешанных с материалом его подсознания. Такое типично для вызванного сном сомнамбулического состояния. Пора заканчивать с этим вынужденным блужданием в мире теней. Необходимо сосредоточиться и восстановить психическое равновесие».

Он поискал в карманах серебряный треугольник. «Неужели он остался там, на скамейке в парке? И портфель — тоже? Это катастрофа…»

Согнувшись, как от встречного ветра, он помчался обратно в скверик. Полусонные бродяги провожали его удивленными взглядами. Он уже бежал по аллее. Вот, наконец, та скамейка, а на ней портфель. Однако серебряный треугольничек исчез бесследно. Он принялся за поиски. «Да вот же он, лежит в траве, на том же месте, куда он его с раздражением отбросил».

Тяжело дыша, он присел на скамью.

«Необходимо вновь сосредоточиться на треугольнике, — подумал он, отдышавшись. — Вглядеться и начать считать. При счете «десять» следует издать пронзительный вопль. Что-нибудь вроде «Эврика!».