Кобо Абэ - Четвертый ледниковый период (пер. А. Стругацкого)

Впрочем, я не совсем точно выразился когда сказал что запутался. Это я внушил себе, что нужно запутаться. И скорее всего я так и не сумею принять окончательное решение и буду убит, как жалкий слизняк. Хуже всего то, что я перестал верить себе, что сам себе кажусь ничтожеством, жалким слизняком. И машина, вероятно, все это предвидела.

Я непроизвольно сказал вслух:

– Но можно ли относиться к машине как к последней инстанции?

– Вы все еще сомневаетесь? – В голосе Ёрики смешались удивление и сочувствие.

– А разве не бывает ошибок? Ведь чем отдаленнее будущее, тем больше ошибки. И дело не только в ошибках… Кто поручится, что все это не вымысел машины? Изменила или выбросила то, что ей непонятно, и преподнесла нам более или менее правдоподобную историю… Ты же сам знаешь ее способности… Если ввести в нее, например, данные о трехглазом человеке, она автоматически переправит три на два.

– Это она тоже предсказала. Что вы рано или поздно усомнитесь в ее способности предсказывать и тогда… – Ёрики не окончил и сделал вид, будто закашлялся.

– Я не говорю, что сомневаюсь. Сомневаться и относиться как в последней инстанции – вещи разные. Я хочу только сказать, что совершенно иное будущее.

– Иное будущее?

– Вы делаете вид, что облагодетельствовали подводных людей, а я вот сомневаюсь, скажет ли этот будущий рыбо-человек вам спасибо за эти благодеяния. Я уверен, что он будет вас смертельно ненавидеть.

– Свинья не обижается, когда ее называют свиньей…

Внезапно я ощутил во всем теле слабость и онемение и замолчал. Так бывает, когда смотришь на звезды, думаешь о бесконечности вселенной и вдруг чувствуешь, что вот-вот заплачешь. Это не отчаяние и не сентиментальность, а соединенное действие сознания собственной ограниченности и физической немощи.

– Но… – Это слово само собой вырвалось у меня, и я стал искать, что сказать дальше. – Что стало с моим сыном?

– Все хорошо, – донесся откуда-то издалека теплый голос Вады. – Это наш лучший вам подарок, сэнсэй.

А затем машина рассказала такую историю.

Жил один юноша. Он был практикантом на подводных нефтепромыслах. Однажды он помогал ремонтировать радиомачту – она была укреплена на пластиковом поплавке и плавала по поверхности – и случайно вылез из воды без воздушного скафандра. (Это герметический костюм с приспособлением для постоянного притока к жабрам свежей морской воды; подводные люди пользуются им во время работ на воздухе.) С тех пор он не мог забыть этого странного ощущения. Но такие вещи были строго запрещены медицинским надзором. За них наказывали. Поэтому юноша никому ничего не рассказал, и это сделалось его тайной.

Но того беспокойного ощущения, будто ветер что-то унес с его кожи, забыть он не мог, и он стал все чаще покидать город и плавать вдали от других людей. Он уходил на подводное плато, которое, как говорили, было когда-то сушей. На таких местах во время приливов и отливов возникали стремительные течения и водовороты, со дна поднималась муть, образуя причудливые полосы и принимая форму подвижных скал, и все вокруг заволакивалось туманом. Юноша вглядывался в этот туман и представлял себе облака в небе. Разумеется, облака в небе были и теперь, и он не раз видел их в кино на уроках. Но теперь все облака были одинаковы. Говорят, что давным-давно, когда земной шар покрывали огромные материки и рельеф суши был очень сложным, это заставляло облака принимать бесконечно разнообразные формы. Интересно, на что это было похоже, когда по небу плавали такие призраки, и какие чувства испытывали древние наземные люди, когда глядели на них?

Правда, сами наземные люди не были для юноши диковинкой. Их всегда можно видеть в воздушных комнатах музея. Вялые и безжизненные на вид, они неуклюже передвигаются среди издревле привычных им предметов обихода, придавленные к полу силой тяготения. Верхняя часть туловища у них непомерно огромна, потому что заключает в себе воздушный насос, именуемый легкими. Они совершенно беспомощны – для того чтобы принять самую обычную позу, им приходится пользоваться так называемым стулом. Нет, вряд ли они могут иметь отношение к мечте. На уроке искусствоведения юноше рассказывали, каким беспомощным и варварским было искусство в древности.

Например, музыка… По определению это искусство, основанное на колебаниях… Колебания разных частот распространяются в воде и воспринимаются всей поверхностью тела. Но для наземных людей музыка состояла в колебаниях воздуха. И эти колебания наземные люди воспринимали не всем телом, а только крошечными органами, которые называются барабанными перепонками. Естественно, что их музыка была примитивной и монотонной.