Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2)

По дороге в школу мы обсудили наши планы.

- Испросив разрешения у родителей, мы встретимся у меня дома в шесть тридцать и отправимся на ярмарку все вместе, как четыре мушкетера. Это устраивает остальных? - спросил я.

- Я не могу, - ответил Бен, накручивая педали рядом со мной. В его голосе слышалось эхо далекого погребального колокола.

- Но почему? Мы всегда раньше встречались в шесть тридцать! В это время начинает работать карусель!

- Я не могу, - повторил Бен.

- Эй, Бен, что ты заладил как попугай "не могу, не могу", объясни по-человечески толком, в чем дело? - крикнул Дэви Рэй. - Что там у тебя стряслось?

Бен вздохнул, выдохнув клубок пара в морозный утренний воздух, налитый солнцем. На голове у него красовалась вязаная шапочка, щеки были красные как помидоры.

- Просто не могу.., и все. Не раньше семи часов.

- Но мы всегда встречаемся в шесть тридцать! - настойчиво продолжал гнуть Дэви Рэй. - Это наша.., наша... - Дэви оглянулся на меня в поисках помощи.

- Традиция, - подсказал я.

- Вот именно! Точно, традиция!

- По-моему, у каждого есть что-то, что он хочет оставить при себе, заметил Джонни и развернул велосипед, заехав с другой стороны Бена. - Плюнь, Бен, есть вещи поважнее.

- Просто.., ну, в общем, я не могу, и все. Бен нахмурился и выдохнул в воздух очередное облачко пара. Похоже было, играть в молчанку он больше не мог.

- В общем, в шесть часов у меня будет урок пианино.

- Что? - Дэви Рэй почти кричал. Ракета подо мной вильнул в сторону. На лице у Джонни появилось такое выражение, словно бы он только что получил от Кассиуса Клея удар под ложечку.

- Урок пианино, - повторил Бен.

По тому, как он это сказал, мне моментально представились тысячи малолетних мучеников, восседающих за полированными пыточными ящиками под надзором безжалостных преподавательниц, в то время как их умиленные матери вышивают, сидя рядом на диванчиках. - Я беру уроки у мисс Гласс Голубой. Мама с ней договорилась. Сегодня в шесть у меня будет первый урок. Мы окаменели от ужаса.

- Но для чего это тебе, Бен? - потрясенно спросил я. - Зачем твоя мама это придумала?

- Ей всегда хотелось, чтобы я научился играть рождественские гимны. Верите? Рождественские гимны!

- Господи! - сочувственно промолвил Дэви Рэй. - Мисс Гласс Голубая не выучит тебя играть на гитаре, это уж точно. Гит-таре, вот как сказал он.

- Хотя на самом деле это круто! Да, пианино.., ты далеко пойдешь!

- Уж наверное, - грустно пробормотал Бен.

- Все равно выход есть, - проговорил Джонни, когда впереди показались ворота школы. - Мы можем встретиться около дома сестер Гласс, как вы на это смотрите? И поедем на ярмарку в семь вместо половины седьмого.

- Точно! - радостно кивнул Бен. - Так мы поспеем всюду. Таким образом, все было обговорено, оставалось только уломать родителей. Каждый год мы отправлялись на ярмарку ровно в шесть тридцать и развлекались там ровно до десяти, и родители никогда ничего не имели против. Ярмарка была единственным местом, куда подростки нашего возраста могли сходить в нашем городке вечером. Субботнее утро и день были отданы чернокожим обитателям Братона, а в субботний вечер на ярмарку закатывались все старшие ребята. В десять утра в воскресенье земля рядом с бейсбольным полем снова становилась первозданно пустой, за исключением следов в виде куч опилок, раздавленных стаканчиков из-под газировки и билетных корешков, забытых ярмарочными уборщиками; так псы оставляют метки на условленных местах, помечая территорию.

День тянулся мучительной резиной предчувствий и ожиданий. Луженая Глотка дважды назвала меня болваном и заставила Джорджи Сандерса десять минут стоять у классной доски, упершись носом в нарисованный мелом круг, за то, что он шептался с соседом. Ладд Дивайн отправился к директору за то, что рисовал похабные картинки на тетради, после чего Демон за моей спиной шепотом поклялась, что Луженой Глотке это отольется. Мысленно улыбнувшись, я подумал, что с этих пор ни за какие коврижки не согласился бы оказаться в потертой шкуре Луженой Глотки.

Вечером, как только в небе начали собираться сиреневые сумерки и появилась желтая луна, я из окон своего дома увидел огни Брендивайнской ярмарки. "Чертово колесо" уже крутилось, все очерченное кругом красных огней. Центральная ось колеса была окружена кольцом белых лампочек. Звуки ритмичной музыки, смех и веселые крики достигали моего слуха, проносясь над крышами Зефира. В кармане у меня лежало несколько долларов, подарок отца. Приготовившись к морозу, я надел куртку на фланелевой подкладке. К половине седьмого я был готов к выходу в свет.