Эдгар Берроуз - Потерянный континент

Женщины были одеты в легкую оленью шкуру, обернутую вокруг бедер и больше ничего, поскольку стояла теплая летняя погода. Одежда мужчин тоже состояла из единственного предмета туалета, чаще всего из шкуры, добытой во время охоты. И у мужчин, и у женщин волосы были перевязаны сыромятными ремнями, закрывавшими лоб и завязанными сзади. За эту кожаную ленту у многих были засунуты перья, цветы, а то и хвосты мелких млекопитающих. У всех на шеях были ожерелья из зубов или когтей диких животных, много носили и металлических ручных и ножных браслетов.

Фактически все это были несомненные признаки самого примитивного развития - раса еще не поднялась даже до уровня ведения сельского хозяйства или разведения домашних животных. Это были охотники - самый нижний слой в эволюции человеческой расы, известный науке.

И все же, когда я смотрел на их красивой формы головы, красивые лица и разумные глаза, трудно было поверить, что я не среди своих. Только приняв во внимание их образ жизни, убожество одежды, полное отсутствие даже признаков роскоши, я был вынужден признать, что они, и правда, всего лишь невежественные дикари.

Бакингем отобрал у меня мое оружие, хотя у него явно не было ни малейшего подозрения в его предназначении, и когда мы дошли до лагеря, он демонстрировал с гордостью одержанной победы и меня и мои руки.

Обитатели лагеря сгрудились вокруг меня, изучая мою одежду и вскрикивая от изумления при каждом новом открытии - пуговицах, пряжках, карманах и клапанах. Это было просто невероятно, ведь рукой было подать до того места, где всего двести лет назад был расположен величайший город мира.

Они привязали меня к маленькому деревцу посреди одной из кривых улочек, девушку же они отпустили сразу же как мы вошли в поселок. Она поспешила к большой хижине почти в центре лагеря, а люди приветствовали ее, выражая всячески свое уважение.

Вскоре она вернулась с красивой седовласой женщиной, явно ее матерью. Старшая женщина держала себя с королевским достоинством, что выглядело потрясающе среди такого примитивного убожества.

По мере того, как она подходила, люди освобождали ей и ее дочери путь. Когда они подошли и остановились передо мной, старшая женщина обратилась ко мне.

- Моя дочь рассказала мне, - сказала она, - как ты освободил ее из рук людей страны слонов. Если бы Веттин жил, с тобой обращались бы хорошо, но теперь меня взял Бакингем, и он король. Тебе не на что надеяться с таким животным, как Бакингем.

Тот факт, что Бакингем стоял в шаге от нас и был слушателем заинтересованным, ничуть не смягчило ее выражений.

- Бакингем - свинья, - продолжала она. - Он трус. Он напал на Веттина сзади и воткнул свое копье в него. Он долго королем не будет. Кто-нибудь скорчит ему рожу, и он убежит и прыгнет в реку.

Люди начали хихикать и хлопать в ладоши. Бакингем побагровел. Ясно было, что он далеко не популярен.

- Если бы он посмел, - добавила старая леди, - он бы сейчас убил меня, но он не посмеет. Он слишком большой трус. Если бы я могла, я с радостью помогла тебе. Но я всего лишь королева - средство, которое помогает передавать незапятнанной королевскую кровь еще с тех дней, когда Велибритания была могущественной страной.

Слова старой королевы очень заметно подействовали на толпу любопытных дикарей, окружавшую меня. Когда они поняли, что старая королева относится ко мне дружелюбно и что я освободил ее дочь, их интерес ко мне стал более дружелюбным тоже, и я услышал много голосов в мою защиту и просьбы не обижать меня.

Но теперь вмешался Бакингем. Он совершенно не собирался терять добычу. Неистово грозя всем, он приказал людям разойтись по своим хижинам, а двум своим воинам велел оттащить меня в убежище в одной из землянок поблизости от его хижины.

Здесь он швырнул меня на землю, связав мне колени и привязав их сзади к моим запястьям. Там они меня и оставили лежать на животе - в самой неудобной и неестественной позе, причем вскоре к этим неудобствам добавилась еще и боль веревок, врезавшихся в тело.

Всего несколько дней назад мысли мои были заняты тем, как я буду принимать приветствия от культурных англичан в связи с моим прибытием в Лондон. Сегодня я собирался сидеть на почетном месте на банкете в одном из самых изысканных клубов Лондона, принимая знаки уважения и восторга.

А в действительности я лежу со связанными руками и ногами, правда, практически на том месте, где когда-то в старину стоял Лондон, но вокруг только первобытная дикость, а я - пленник полуголых дикарей.