Алексей Курганов - Бродяга

— Есть, шеф.

— По-моему, Чел, это просто плагиат, он нас подслушивал. Так, КоК?

— Вы мне сами задали программу: слушать, о чем вы говорите и делать выводы.

— Ну, и какие ты сделал выводы еще?

— Я знаю, что такое истина.

Чел с Бородой перестали улыбаться и посмотрели друг на друга.

— Это что-то новенькое. Ну и что же такое «истина»?.. Чего же ты молчишь?.. В чем дело, КоК?

— Это была шутка. Вы должны были ответить «ха-ха-ха».

В один из вечеров Бороде стало плохо. Он стал бледен, затруднилось дыхание. Ему становилось все хуже и хуже… Чел достал из рюкзака Бороды пакет с ампулами, сделал какой надо укол. Борода, задышав свободнее, обмяк и скоро уснул. Чел включил сигнал СОС, а сам полез в «коковскую» медэнциклопедию и стал выяснять, что делается в таких случаях…

— Дело дрянь, Чел, — Борода лежал в своей каюте и смотрел в потолок. — Извини, придется доставить тебе лишние хлопоты.

— Перестань, слушать твое нытье не желаю.

— Я хотел бы, чтобы ты похоронил меня на той планете… Координаты я оставил КоКу…

— Слушай, кончай…

— Помолчи, Чел. У меня мало времени, уколы не спасут… Разыщи этого отставного чиновника, — заторопился Борода, — его зовут Отец Алексий… он поможет…

Чел внимательно следил за Бородой, держа наготове ампулу.

— …Чел… — голос становился все тише, — Чел… не верь им… они…

Тут лицо Бороды искривило судорогой. Чел сделал укол…

…Сигнал СОС тоже не помог, никаких кораблей поблизости не было… К утру Борода скончался, не приходя в сознание.

«Судьба похожа на маятник. То — вверх, то — вниз. То одарит, то отнимет… Ах, Борода, Борода. Кем ты был в жизни, Борода? Весельчак, балагур. Философ немного… И что ты успел сделать в жизни, и что она тебе дарила в ответ? Я даже расспросить не успел… Да какое это имеет значение теперь? Ты оказался таким же ненужным и лишним, как и я. И детей тоже наверняка не оставил… Зачем тогда мы жили, Борода? Чтобы вот так дерьмово умереть и быть никому не нужным ни при жизни, ни после?»

Сбоку на экране засветилась голубовато-зеленая планета, увеличиваясь в размерах. После расспросов: кто, куда и зачем, КоК получил разрешение и стал заходить на посадку. Планета вспухла до границ экрана. Блеснул матовым светом отблеск здешнего солнца в океане, тонкий ровный слой облаков, увеличиваясь, стал распадаться на части, звездолет врезался в жесткую воздушную оболочку, раскаляясь и светясь, как метеорит…

Чел заказал такси. Вдвоем с водителем они осторожно перегрузили гроб в машину, что не вызывало никаких эмоций у водителя. Он, это, видно, понял и вежливо посочувствовал Челу, поинтересовавшись, кто умер…

Около часа они летели над лесами, полями и озерами, пока не приземлились на опушке леса около холма. Невдалеке от маленького уютно присевшего на изумрудную траву деревянного домика, шумело камышами озеро. Чел ступил на песчаную дорожку, проходившую через клумбы цветов к дому, вдвоем с водителем они выгрузили гроб, водитель поблагодарил за чаевые и отчалил, а Чел направился к домику, осматриваясь по сторонам. Навстречу ему с крыльца вышел маленький сухонький старичок с палочкой в руке. Он засеменил к Челу и остановился рядом, внимательно всматриваясь и благожелательно улыбаясь.

Чел вежливо представился и спросил, туда ли он попал, и знает ли о Бороде Отец Алексий, если с ним имеет честь разговаривать Чел. Старичок утвердительно закивал головой, они прошли к гробу, и Отец Алексий почтительно склонил голову:

— Я хорошо его знал, молодой человек…

— Можете называть меня Челом.

— Да, Чел, я хорошо его знал… Он очень хотел здесь поселиться и пожить. Но, болезнь, болезнь… Он недолго страдал?

— Нет.

Старичок кивнул. Он вытащил из кармашка коробок, вызвал дежурную бригаду.

— Пройдемте в мою обитель, Чел… Вы пока отдохните, отойдите от происшедшего с Вами горя. Чувствуйте себя как дома. Я все улажу, все формальности.

Навстречу им уже спешили несколько молодых людей в шортах и майках. Они по приказу Отца Алексия осторожно подняли гроб И понесли к дому.

Гроб занесли под навес, открыли крышку. Отец Алексий посмотрел на Бороду, скорбно молча. Из дома выбежала хозяйка, по-видимому, жена Отца Алексия, запричитала, заохала, засуетилась…

Они зашли в дом, хозяйка накрыла на стол. Из угла комнаты, там, где стояла печь, пахло кислым хлебом, молоком и чем-то еще незнакомым Челу. Обстановка дома была простая, деревенская, как в старых музеях, где рассказывалось о крестьянском быте.