Эдгар Берроуз: Тарзан и потерянная империя

Противоположная стена каньона находилась на расстоянии пятнадцати-двадцати миль к северу, и это было наиболее узкое место. Справа к востоку и слева к западу каньон был настолько широким, что фон Харбен затруднялся определить истинные размеры.

Исследователю казалось, что он различает стену, ограничивающую ущелье на востоке, но с того места, где он стоял, западная оконечность не проглядывалась. Однако стена, которая попала в поле его зрения, тянулась с востока на запад не менее чем на двадцать пять-тридцать миль. Почти прямо под ним раскинулось большое озеро или болото, занимавшее значительную часть восточной стороны каньона. Он увидел несколько извилистых потоков воды, огибавших заросли тростника, а на самом озере, ближе к северному берегу, довольно большой остров. Поодаль виднелась еще одна лента, похожая на дорогу.

На западе каньона рос густой лес, а между ним и озером двигались фигуры. Фон Харбену показалось, что там пасутся животные.

Зрелище вызвало горячий энтузиазм у исследователя. Там, внизу, без сомнения, обитало загадочное Потерянное Племя гор Вирамвази, чью тайну прекрасно охраняла природа, благодаря барьеру из страшных отвесных скал, а также суеверию негров, невежественных жителей внешних отрогов гор,

Всюду, куда достигал взгляд, тянулась отвесная стена, исключавшая малейшую возможность спуска.

Фон Харбен медленно пошел вдоль края, пытаясь найти хоть какой-нибудь ход в заколдованную долину, хоть какую-нибудь лазейку. Стало уже смеркаться, а он прошел лишь небольшую часть пути, так ничего и не обнаружив, кроме все той же отвесной стены, высившейся в самом низком месте не менее чем на девятьсот футов, одинаково неприступной на всем своем протяжении.

В сгущавшихся сумерках фон Харбен неожиданно набрел на узкую расщелину, перерезавшую гранитную стену. Внутри виднелись застрявшие обломки горной породы, образуя нечто вроде спуска, но в темноте было невозможно установить, далеко ли вниз ведет этот ненадежный, рискованный ход.

Фон Харбен перегнулся, внимательно изучая стену. Та уходила вниз серией внушительных уступов и террас до трехсот футов в высоту, в то время как вся стена составляла тысячу двести футов. Если бы расщелина вывела его к следующей террасе, то тем самым устранилась бы часть препятствий, так как в том месте склон не был сплошным, а значит там вполне могли существовать проходы, которыми фон Харбен сумел бы воспользоваться, будучи опытным скалолазом.

Голодный и продрогший ученый опустился на землю, уставившись в пустоту, где мрак становился все гуще и гуще.

Через некоторое время далеко внизу загорелся огонь, потом еще несколько. С каждым разом фон Харбена охватывало все более сильное волнение, поскольку он понимал, что огни означают присутствие человека. Особенно много костров появилось на том участке, где, как считал фон Харбен, располагался остров.

Что это за люди, которые развели костры? Дружелюбны ли они или, наоборот, воинственны? Принадлежали ли они к обычному африканскому племени, либо же легенда имела под собой реальное основание, и люди, которые готовили сейчас внизу свою вечернюю трапезу на кострах, являлись белыми из Потерянного Племени?

И что это за звуки? Фон Харбен напрягся, стараясь уловить невнятный шум, идущий из пропасти, наводненной мраком, и наконец понял, что слышит человеческие голоса. Вскоре к ним примешался рев дикого зверя, прозвучавший подобно отдаленному грому. И тогда, успокоенный этими звуками, фон Харбен поддался усталости и мгновенно заснул, отрешившись от холода и голода.

С наступлением утра фон Харбен собрал ветки от карликовых деревьев, росших поблизости, и развел огонь, чтобы согреться. Пищи у него не было, и вообще в течение всего предыдущего дня он не видел ни малейших признаков жизни, за исключением животных, бродивших на большом зеленом лугу на дне каньона, куда еще только предстояло спуститься.

Фон Харбен понимал, что должен поесть и как можно скорее. Пища же находилась только в одном направлении, далеко внизу. Обогревшись у костра, он принялся исследовать расщелину при дневном свете. Сверху в расщелине обнаружились просветы, сулившие возможность спуска, и фон Харбен решил рискнуть.

Хотя в эту минуту он чувствовал себя полным сил и энергии, он прекрасно сознавал и другое - силы его убывали и будут убывать еще быстрее, как только он начнет головокружительный спуск по вертикали.

Даже Эриху фон Харбену, молодому самоуверенному энтузиасту, то, что он собирался предпринять, казалось чистой воды самоубийством, но, с другой стороны, до сих пор как альпинист он всегда умел найти выход из самых сложных ситуаций, и с этой слабой надеждой он начал спуск в неизвестность.