Михаил Ахманов - Бойцы Данвейта

Он повернул голову и увидел Ингу. Вероятно, она была среди купальщиков на пляже и не успела переодеться – или не пожелала. Шла босая, обернув полотенце вокруг пояса, и нагие упругие груди подрагивали на каждом шагу. Солнце било ей в глаза, девушка щурилась, зато Вальдес мог рассмотреть ее от маленьких ступней до светлых растрепанных волос. Над левой грудью, почти у самой шеи, белел аккуратный шрамик, какие остаются после вживления имнлантата.

– Я тебя искала. – Инга опустилась рядом с ним, сдвинула колени и натянула на них полотенце. Но Вальдес все равно заметил, что ноги у нее длинные, сильные, а бедра полны и стройны. Все остальное оказалось не хуже, чем у девушек с «Рима», даривших его и былые годы своей благосклонностью.

– Я слышала, что говорили патрульные в толпе, – сказала Инга. – Адмирал собирает вас на совет, чтобы придумать, как поквитаться с дроми. Вы решите, какие люди вам нужны, какие корабли… Так, Сергей?

– Да, тхара. – Он отвел взгляд от ее груди и розовых бутонов, манивших своей близостью. – Два, четыре или шесть штурмовиков и сотня-другая бейри, смотря по тому, где мы ударим.

– Вы не возьмете конвойных?

– Нет.

– Почему?

Взгляд Вальдеса поднялся к кроне хтаа. Среди плотных темно-зеленых листьев яркими вспышками мелькали плуми, алые, белые, желтые и голубые.

– Потому, что нам не нужно лишней крови и живых мишеней. В Конвоях люди с Земли, с фронтира и местные, с Данвейта, Тинтаха и других планет. Раньше они служили и в Патруле, от пяти до пятнадцати лет, но так было, пока не появились ветераны. Теперь у вас двухлетние контракты, и вас нанимают только Для сопровождения торговых кораблей. Вы не умеете действовать в свободном поиске или в составе большого звена, которое ведут штурмовики. Вы хуже стреляете, и ваш пилотский опыт меньше, чем у курсантов космических академий на Земле.

Инга закусила губу:

– Я хороший пилот! Меня готовили в школе на Зайтаре! Целых восемь месяцев!

– Я воюю уже двенадцать лет, – сказал Вальдес. А в пятнадцать я был уже курсантом Сиднейской академии. Через три года – первая посадка на Венере… Ты видела когда-нибудь Венеру? Конечно, не в реальности, а в голофильмах? Видела?

Она упрямо тряхнула головой:

– Все равно я хочу с вами! Возьми меня на свой корабль… ну, пожайлуста!

Вальдес негромко рассмеялся:

– Кого ты хочешь заменить? Кро Лайтвотера, который помнит все до одной Войны Провала? Или Птурса, старшего канонира с «Москвы»? – Он выдержал паузу и повторил: – Я хочу, хочу… В этом тоже разница между нами. Первое, чему научили меня, – не хотеть, не желать, не требовать, а подчиняться. Думать лишь о том, как выполнить приказ. Чувствовать себя оружием в руке командира. И верить: отцу-командиру лучше известно, что плохо и что хорошо.

Инга уставилась на свои босые ноги.

– Но это… это унизительно! Человек – мыслящее создание, а не частично разумный, как тхо у фаата!

– Несомненно так, и потому мы их разгромили. Наши земные бойцы, десантники, стрелки, пилоты были надежнее и эффективнее, чем тхо.

– Думаешь, и с дроми так получится?

– Думаю. – Вальдес вспомнил хищную усмешку Адмирала и добавил: – Даже уверен в этом. Они проклянут тот день, когда связались с нами.

Пестрая стайка плуми вынырнула из переплетения ветвей. Одна летающая ящерка ринулась вниз и закружилась над головой Инги – детеныш величиной с ладонь. Он был белым с оранжевой спинкой; глазки сверкали как два изумруда, крохотные коготки казались выточенными из обсидиана.

– Не похож на сокола? – с усмешкой промолвил Вальдес.

– Нет. Но все равно симпатичный.

Девушка подставила руку, но плуми не соблазнился – взлетел, трепеща крылышками, и исчез в древесной кроне. Проводив его задумчивым взглядом, Инга сказала:

– Значит, забыть про хочу, желаю, требую… Что же тогда посоветует отец-командир?

– Не лезть туда, где потеряешь жизнь, – молвил Вальдес и, меняя тему, прикоснулся к белой полоске v ее шеи. – У тебя имплант?

– Да. На Т'харе в гористой местности мало кислорода, семнадцать процентов. С имплантом можно нормально дышать. Его вживляют в три года, когда малыши выходят из куполов.

– Но шрам… Есть масса способов, чтобы избавиться от него.

По лицу девушки скользнула улыбка.

– Мы так не делаем, Сергей. Шрам означает, что я родилась на Т'харе, понимаешь? Это как напоминание о родине, которое всегда с тобой. На Рооне и Эзате нас узнают по этой отметке.

Он хотел убрать руку, но Инга наклонила голову к плечу, прижала щекой его пальцы. Ее кожа была теплой и нежной.