- Я и еду. Уже еду, - бодро отвечал Кеннон. - Уиндон Эймори никогда не простил бы мне, если бы я не увидел, чем все это закончилось. У тебя все зубы на месте?
- Да вроде бы.
Группа, застывшая в дверях, пришла в движение, и под взглядом Моргона все заспешили по своим делам. Он наклонился и помог Элиарду подняться на ноги.
- В чем дело?
- Да ни в чем таком особенном. Сам бы попробовал рухнуть в розовый куст. Не знаю, найдется ли у меня целая чистая рубаха.
- Найдется, - сказала Тристан. - Я ещё вчера твое белье постирала. В доме все вверх дном, вы... то есть мы, в таком виде... Торговцы вот-вот нагрянут, а это значит, что все женщины придут сюда посмотреть на их товар. А у нас такая грязища в зале! Да я со стыда помру.
- Как-то раньше ты не особенно об этом заботилась, - ехидно заметил Элиард. - Теперь вот вечно жалуешься. А то бегала себе чумазая, на юбке собачья шерсть, и хоть бы что...
- И так бывало, - ледяным тоном ответила Тристан, - когда здесь был кто-то, чтобы смотреть за порядком в доме. А теперь никого нет. Только я одна пытаюсь...
Она резко повернулась и пошла прочь, куры выпархивали у неё из-под ног, но Тристан даже не обращала на них внимания. Элиард со вздохом пощупал свои жесткие волосы:
- Голова моя - дубовая. Если ты польешь мне, я полью тебе.
Они скреблись и отмывались за домом. Кое-как приведя себя в порядок, Элиард отправился на ферму Грима Окленда, чтобы помочь грузить зерно из амбара на телеги, а Моргон пошел но полевой стерне к прибрежной дороге, ведущей к Толу.
Только что на якорь стали три торговых корабля, паруса их были уже убраны. Как только Моргон ступил на причал, с одного из них тут же спустили прочный трап. Матрос осторожно свел по нему с палубы вороную лошадь - изумительной красоты длинноногое животное. Солнце отражалось в лоснящихся, гладких боках, играло самоцветами на уздечке.
Торговцы приветствовали Моргона с носа корабля, и он ускорил шаг, чтобы встретить их, когда они сойдут на берег.
Они приближались к нему плотной живописной группой: некоторые из купцов были одеты в длинные тонкой работы оранжевые херунские одежды, другие красовались в анском платье или в облегающих, богато расшитых рубашках из Имриса. Они носили кольца и цепочки из Исига, отороченные мехом шапки из Остерланда, которые при случае охотно раздавали вместе с костяными ножами и медными пряжками детям, стайками кружившим возле причала застенчиво наблюдая за приезжими. В числе других товаров на кораблях привезли железо из Исига и херунское вино.
Грим Окленд подошел на несколько минут позже, когда Моргон уже успел проверить качество вина.
- Мне бы тоже выпить глоточек после всего этого, - заметил Грим.
Моргон хотел было улыбнуться, но из-за разбитых губ передумал.
- Зерно погружено?
- Почти. Харл Стоун везет шерсть и кожи из твоего сарая. Было бы умно с твоей стороны взять весь металл, который они привезли.
Моргон кивнул, взгляд его снова скользнул в сторону вороной лошади, привязанной к поручням причала. Матрос притащил с корабля седло, уравновесил его на поручнях рядом с лошадью.
- Это чья же кобылка? - спросил Моргон, указывая на лошадь и суетящегося возле неё матроса. - Похоже, что кто-то прибыл к нам сюда вместе с торговцами. А иначе можно подумать, что Элиард тайно обменял её на Акрен.
- Ну уж не знаю, - ответил Грим, и его рыжие седеющие брови медленно поползли вверх. - Парень, это, конечно, не мое дело, но пусть бы твои личные наклонности не мешали твоему долгу, который ты рожден исполнять.
Моргон пригубил из чаши.
- А они мне и не мешают.
- Было бы крайне неприятно, если бы ты... - Грим пожевал губами. - Если бы ты умер, - закончил он. Моргон пожал плечами:
- Но есть же Элиард. Грим тяжело вздохнул:
- Говорил ведь я твоему отцу, чтобы не посылал тебя в то училище. Оно все у тебя в голове перепутало. Так нет же. Он и слушать не хотел. Говорил я ему, что худо отпускать тебя с Хеда так надолго; никогда так не делалось, ничего хорошего не могло из этого выйти. И ведь я был прав. Как думал, так и вышло. Ничем хорошим поездка твоя не закончилась. Ты удираешь в какую-то чужую страну, играешь в загадки с... с человеком, который должен был бы иметь совесть, чтобы оставаться там, где он есть, раз уж помер и предан земле. Нехорошо, нехорошо... Не так, совсем не так подобает вести себя князю Хеда. Не делается так.
Моргон приложил край тяжелой металлической чаши к своим распухшим губам и после недолгого молчания сказал:
Читать дальше