Кристофер Макнамара - Горец (4)

И помолчав, добавила:

- И котел я начала чистить уже много лет назад. С тех пор, как я успела понять - не в саже счастье...

- Сними платок... - попросил Конан.

- Что, все еще сомневаешься? - Катрин с улыбкой потянулась к завязке под подбородком, крепившей косынку на ее голове.

- Нет. Но все-таки сними.

И женщина развязала узел.

Волосы ее были цвета спелой пшеницы. Везде, кроме места над виском.

Там пшеничное поле пересекала белая прядь.

Из-за этой пряди, напоминавшей седину, Катрин и дали прозвище "Старая". С детства ее Старой звали...

Не была это врожденная метка - из тех, что передаются по наследству, от предков - к потомкам.

Тогда, действительно, седина эта могла бы и к дочери Катрин перейти родись у нее дочь...

Но ни у кого из Мак-Коннехи не было в роду таких меток.

Белая прядка появилась после раны в голову. Самый обычной, случайной травмы - мало ли что бывает в беззаботном детстве!

А что касается прочих следов на теле Катрин - тут уж ни о какой случайности речь идти не могла...

Было это так:

Вот как это было...

Девочке дали прозвище "Старая Катрин" из-за пряди бесцветных волос, напоминающей седину.

Прозвище же "Ведьма" она получила совсем по другой причине.

С детства, еще до того, как на девчонок начинают заглядываться парни, умела она лечить. И людей, и животных.

Непонятно, откуда взялось у нее это умение. Никто ее этому не учил...

Не было в Барха-Лох, деревушке клана Мак-Коннехи, ни ведьм, ни знахарок. Тем не менее - лечила...

Травами. Наложением рук. Заговором, который никак не походил на молитву...

Принимала роды, исцеляла раны. Умела снимать горячку, вызванную гнилой водой. Переломы после ее лечения - срастались. Ягнята, маткам которых она помогла разродиться, - росли без падежа.

Да еще - случалось это редко, но все-таки случалось - впадала Катрин в странное оцепенение. Сидела, не замечая никого вокруг.

Обычно после этого она начинала произносить пророчества.

Наверное, именно по этой причине ни разу не загляделся на нее ни один парень в то время, когда это обычно происходит. А уж потом - и подавно.

Девушки в Хайленде перестают считаться чьими-то сестрами и дочерьми и начинают - женами и матерями - довольно рано.

В четырнадцать. Многие - в шестнадцать лет. Двадцатилетняя - без малого старуха. Замуж такую никто не возьмет, разве что какой вдовец-горемыка с полудюжиной собственных ребятишек, которым нянька нужна.

Тем же, чей возраст перевалил за тридцать лет, а мужа нет и не предвидится...

О таких вообще не говорят, как о женщинах. Даже если кожа их свежа, а тело - не дрябло.

По меркам хайлендской деревни, таких женщин, в общем-то, не должно быть. А если есть - то, значит, лежит на них печать какой-то особой неудачливости. Или уродства. Или беды.

Или - греха...

И это - еще одна из причин, по которым Катрин прозвали Ведьмой. Где уж горцам различить причину и следствие. Не горазды они в таких тонкостях...

А вообще-то для того, чтобы счесть ведьму достойной сожжения, не требовалось многих причин.

Была ли эта магия белой или черной? Колебались люди, затрудняясь ответить. Те, кому помогала Катрин своим целительством, - склонились к первому ответу.

Но те, кому не смогла она помочь (а бывали ведь и такие)...

Впрочем, даже считавшие магию Катрин белой, не выступили бы в ее защиту. Слишком хорошо знали они, что любое колдовство должно караться. Даже если не приносит оно вреда никому, а пользу - приносит.

Говорили в старину: трем вещам нет предела - морской глубине, человеческой глупости и глубине неблагодарности человеческой.

27

У всякого человека любое дело, за которое бы он ни взялся, идет полосами. Полоса - светлая, полоса - темная. Полоса удач - полоса неудач.

Если кто не замечает этого, значит - либо дело его маловажное (как ни поверни, все сносно), либо уж сам он такой невнимательный...

Вот и у Катрин, хотя мастерство ее только росло год от года, тоже пошла полоса неудач.

Сначала мор напал на коров, да и овец прихватил, а отчасти - даже лошадей. Без лошади же - не выжить в деревне.

Старалась Катрин, как могла. Но чуть ли не во всех дворах одновременно захворал скот, и захворал тяжело.

Приходилось разрываться между всеми - и в результате не каждое животное получало должную меру ухода и целебных настоек.

И многие из них околели.

А потом случилось еще худшее. Много худшее! Никогда прежде не бывало такого...

Из пяти женщин, у которых подряд принимала роды Катрин - две умерли. Наверное - и даже наверняка! - такой исход был связан с тем, что мор многократно увеличил лежащее на женщинах бремя. До последних дней, иногда - даже до последних часов ухаживали они за больной скотиной...