Пол Макоули: Вспышки

- И я получил все, что имеет тот парень, которого мы встретили в отеле - тот, что продает пончики? Он собирался стать певцом, а кто-то вроде тебя что-то с ним сделал.

- Он мог бы внести свой вклад в популярную музыку, - парировал Эммет. Даже продавая пончики, он кое-что может. Но стал бы он счастливее? Не думаю. Больше я ничего тебе не скажу, Фил. Не задавай мне вопросов. Возвращайся в свой чудесный дом, работай над книгой и не устраивай никому неприятностей. А если перестанешь сохранять осторожность, то однажды умрешь от отравления витаминами или передозировки наркотиков.

- Да, как музыкант, который пел народные песни, - сказал Фил.

- Или погибнешь в автомобильной катастрофе, - добавил Эммет, - как Керуак, Берроуз и Гинсберг в Мексике. Мир жесток, Фил, и хотя как писатель ты уже никому не нужен, скажи спасибо, что я продолжаю оберегать твои интересы.

- Потому что ты боишься, что я вдруг стану кому-нибудь нужен, - сказал Фил, которому наконец удалось сорвать с себя галстук.

Он опустил стекло и выбросил галстук наружу, с удовольствием вдохнув холодный ветер.

- Вот глупый ублюдок, - беззлобно проворчал Эммет. - Галстук стоил шесть с половиной долларов. Чистый шелк, произведение искусства.

- Меня тошнит, - сказал Фил, он действительно чувствовал себя отвратительно, но заговорил об этом по другой причине.

- Только не в машине, - резко сказал Эммет и остановился возле тротуара.

Фил открыл дверь, вылез из машины и побежал прочь, а Эммет что-то крикнул ему вслед. Однако Фил продолжал бежать, пряча лицо от холодного ветра и не оглядываясь.

Через пару кварталов ему пришлось перейти на шаг, сердце мучительно стучало, ноги болели. Холодный воздух обжигал легкие. Но ему удалось сбежать. Или Эммету было наплевать. В конце концов, он больше не писатель, его дар растрачен на мертвые книги, ничего больше не осталось.

Если не считать одной книги, подумал Фил. "Человек в Высоком замке". Эммет хотел, чтобы никто о ней не узнал, он ее ненавидел, потому что именно такие книги я должен писать. Потому что я все-таки имею значение. И мне кое-что удалось изменить.

Он продолжал шагать дальше, без всякой цели, для того лишь, чтобы двигаться, и оказался в бедных кварталах, хотя они совсем недалеко отъехали от Белого Дома. Несмотря на холод, люди сидели на ступеньках старых домов, разговаривали друг с другом, пили из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты. Старик с великолепной гривой седых волос и роскошными усами сидел на кухонном стуле и курил дешевую сигару с таким очевидным наслаждением, которому могли бы позавидовать короли. Дети в вязаных шапочках и дешевых курточках гоняли бейсбольный мяч, ударяя им о стену, и что-то кричали высокими чистыми голосами. Почти все окна были украшены к Рождеству, в воздухе плыли ароматы готовящейся пищи. "Хорошие запахи, - подумал Фил, домашние человеческие ароматы". Он услышал, как по радио передают старую балладу, медленную печальную песню о розе и шиповнике, которые выросли на могиле.

Становилось темно, начался снегопад, и казалось, будто снежинки возникают прямо из воздуха и падают на грязный тротуар. Фил ощущал холодные поцелуи крошечных белых звездочек, на мгновение касавшихся его лица.

"Я все еще писатель, - подумал он, шагая по хлюпающему под ногами снегу. - У меня есть имя. И голос. Я все еще способен говорить правду. Может быть, журналист, который брал у меня в прошлом месяце интервью, тот, что работает в "Вашингтон пост", послушает меня, если я расскажу ему о заговоре андроидов против людей".

"Нет, - подумал он, - так их не остановить - скорее, они остановят меня".

Где же выход?

Новая вспышка ударила в глаза. И вместе с ней пришло озарение.

"Я буду писать о людях. И называть их андроидами. Я очеловечу машины, покажу, что они тоже могут любить и страдать".

Может быть...

На углу, у входа в дешевую закусочную, стояла старая толстая женщина с красным лицом и короткими, как у солдата, седыми волосами. Она куталась в грязный рваный мужской плащ, а сквозь прорехи виднелись газеты, которые она подложила, чтобы сохранить тепло. У нее были блестящие голубые глаза, с надеждой смотревшие на каждого нового прохожего, когда она потряхивала несколькими монетками в бумажном стаканчике.

Фил вошел в теплую закусочную, позвонил по телефону и купил две чашки кофе. Потом он вернулся на улицу и всунул теплый стаканчик с кофе в руку своей сестры.