Алексей Бессонов - Сожгите всех!

– Рекогносцировщик «Бэттл-М», – уверенно сказал он. – Высота примерно две тысячи. У него почти бесшумный движок, поэтому кажется, что он далеко. На самом деле он практически над нами.

– Разведчик? – поразился Огоновский. – Десантный разведчик? Но какого черта? Что, полицию стали вооружать армейской техникой?

Мазотти пожал плечами и принялся тереть глаза.

– А какая нам разница? Ваша милость, вы не считаете, что нам пора возвращаться? Дело уже к полудню пошло, никого нет и, наверное, не будет. Ушли они, вот что я вам скажу. Раз Басюк исчез, командовать некому. А без командира кто ж воевать-то будет?

– До полудня еще далеко, – возразил Андрей.

– Вы на часы-то посмотрите, ваша милость. Десять уже.

– Что? – поразился Огоновский. – Неужто я уснул?

– А вы как думали? Часа три носом сопели. Проклятая сырость, мать ее размать...

Андрей схватился за свою радиостанцию и вызвал Маркеласа. Ему не отвечали так долго, что он стал нервничать, – в конце концов в ухо ему загремел незнакомый бас:

– Кто говорит?

– Это Огоновский, – поспешно ответил Андрей. – Где Ник?

– Какой Ник?

– Как какой, черт вас побери! Шериф Маркелас, какой же еще!

– Шериф арестован. Я спрашиваю, кто это говорит?

Андрей недоуменно уставился на черную коробочку в своей руке. Что значит – арестован?! Кем?

– А это кто говорит? – нелепо поинтересовался он.

– Не ваше дело. Не засоряйте мне эфир...

– Кажется, там что-то происходит, – тихо произнес Огоновский.

– Что? – не понял Мазотти.

– А вот я и хотел бы знать, что...

«Господи, – подумал он, – господи, неужели они взяли Змеиный? А все я, все я... – от отчаяния Андрей сжал кулаки, – это все моя затея, будь она проклята!»

– Блэз, у нас есть толковый парень, который мог бы проникнуть в город и разузнать, что там творится? Такой, чтобы не привлекал особого внимания...

– У нас есть пара ребят, служивших в разведке, – отозвался тот. – Но что там, доктор? Чего вы так переполошились?

– Не знаю я, что там. Найди мне кого-нибудь, живо!

Пять минут спустя Блэз вернулся на холм с двумя мрачными и заспанными парнями, одетыми в гренадерские комбинезоны. У одного уцелели погоны мастер-унтер-офицера: вероятно, офицерский чин он не получил только потому, что война закончилась для него слишком рано. Если нижнему чину давали мастера, то производства в лейтенанты, как правило, приходилось ждать недолго. По статистике, двадцать пять процентов рядовых, начавших службу в первый год и доживших до последнего, уволились лейтенантами. Особо отмороженные получали желтую бахрому и раньше.

– В Змеином творится что-то непонятное, – начал Андрей, оглядев разведчиков. – Что – сказать не могу, а знать надо. Кто может незаметно пролезть в город и вернуться оттуда живым и невредимым?

– Не знаю, как невредимым, но попытаться можно, – хмыкнул один из гренадеров. – На практике у меня таких ситуаций не было, но учили нас крепко, до гроба не забудешь. Если вы дадите нам грузовик, то мы с Алексом попробуем. Вам только общую обстановку или диспозицию тоже?

– По возможности. Я... я действительно не понимаю, что там такое. То ли его взяли ублюдки, то ли там что-то совсем странное. Сколько вам понадобится времени?

– Часа полтора, доктор.

– Хорошо, берите один из грузовиков и отправляйтесь. Я буду ждать.

Туман начал редеть. Когда негромкий гул грузовика растаял вдали, Андрей свинтил пробку с фляги, разодрал пакет с ветчиной и откинулся на «лапу» стационара. Коньяк приятно согрел желудок, сырость сразу куда-то отступила, и он почувствовал себя почти комфортно.

– Хотите сигару, док? – устало спросил Мазотти. – У меня свои, вкусные – закачаетесь.

– Очень вовремя, – добродушно улыбнулся Андрей, принимая из рук лейтенанта толстую зеленовато-коричневую сигару, – а то у меня курево кончилось. Коньяк будете?

– Нет, спасибо. Я – свой продукт, у меня вообще все свое, привык уже. Сыновья мои, спасибо им, фильтры какие-то притащили, так теперь вообще слеза... Слушайте, доктор, а что ж теперь будет-то? Может, столица нам кредиты даст, хоть на восстановление-то, а?

– По закону должна, – вздохнул Андрей, – да только законы эти далеко, а пепел – вон он... Помнишь, лет пятнадцать назад тоже налет был? Тогда всем дали... а теперь что? Денег нет, ясно же...

– Зиму бы нам пережить...

– Да уж...

Они замолчали: каждый думал о своем. Андрей представлял себе ужас, испытываемый сейчас его женщинами, которых он загнал глубоко под землю и настрого запретил им высовываться до его появления. С тех пор прошло немало времени. Там, под землей, времени нет, оно не ощущается, потому что нет ни закатов, ни рассветов – сплошная сырая тьма, гулкий стук капель по камню и ужас, ужас давящих на сознание тысяч тонн горы, что нависают над головой. А они одни...