Пол Ди Филиппо - Странные занятия

Внезапно в руке у Ами возникли ножницы. Она попыталась срезать цветы, но они уползали.

— Держи их, Джек! Держи!

Я схватил один стебель, чтобы его обездвижить; Ами отсекла бутон — и тварь скукожилась и умерла.

Через несколько минут мы уничтожили их все.

Мы рухнули в траву. Одежда исчезла. Мы занимались любовью.

Я проснулся среди ночи с эрекцией, которую ради разнообразия не вызвал по собственной воле, и — с большей нежностью, чем это было уже долгие недели — уговорил проснувшуюся Ами помочь мне от нее избавиться.

Но что еще лучше, у меня появилась идея, как нам выпутаться. Идея, которую не нужно было разъяснять, потому что, пока я спал, я был внутри Ами, и — невозможно! — но она тоже видела мой сон.

Утром пятеро зараженных колонистов были в довольно скверном состоянии, так как почти не спали из-за страха и физического дискомфорта. Под глазами у них набрякли мешки и залегли тени, спины сгорбились. Они словно бы увяли — чего не скажешь о глянцевых, полных жизненной силы цветах.

Когда мы вошли, Хольтцманн уставился на нас сердито.

— Вы работали над проблемой? Как, по-вашему, вы можете избавить нас от этой заразы?

Он был так обеспокоен, что забыл пригрозить нам ракетницей.

— Да, мы нашли подход, который, на наш взгляд, может сработать. Но сначала я хочу, чтобы ты кое над чем подумал. Что было бы, если бы мы вчера убили все организмы?

— Не понимаю…

— Ты меня удивляешь, Вегги. Мы же так давно этого ждали: первого контакта человека с инопланетной формой жизни. Да, признаю, микроскопической, но тем не менее это — внеземная жизнь! Как по-твоему, научная общественность Земли хоть сколько-нибудь заинтересуется?

— Конечно, — кивнул Хольтцманн. — Мы пошлем домой образцы астероида.

Надо было его убедить, что моя идея — единственный выход.

— Откуда ты знаешь, что ученые сумеют вырастить его в искусственной питательной среде? Что, если в ваших телах содержатся единственные жизнеспособные организмы? Ты хочешь рискнуть раз и навсегда их уничтожить?

Хольтцманн побледнел:

— Ты же не предлагаешь просто дать им в нас размножаться, точно мы подопытные кролики…

Тут вмешалась Ами:

— Нет, микроорганизмы мы заберем. Скорее всего мы сумеем сохранить их в себе живыми, одновременно ограничивая развитие.

— При одном условии, — добавил я. — Возвращение на Землю, разумеется. И полное помилование. В противном случае мы просто дадим тебе и остальным цвести, пока не сможете и пальцем пошевелить. И поверь нам, они готовы к самовоспроизведению. Мы оба это вчера видели.

Хольтцманн нерешительно погладил лежащую рядом с ним на койке ракетницу.

— Да ладно тебе, Вегги, взгляни фактам в лицо, это отличная сделка. Ты можешь нас убить, но не можешь заставить исцелить тебя. А если мы получим что хотим, вы все уйдете здоровыми. И у тебя будет законная причина заменить нас клеткоглядом, который приедет сюда потому, что верит в то, что вы тут делаете.

Целую минуту Хольтцманн сидел как каменный и лишь потом открыл рот:

— Если вы преуспеете…

— Не сомневайся, — с излишней уверенностью отозвался я. — Насколько я понимаю, у нас сделка?

Он был слишком зол, чтобы ответить, и мог только кивнуть.

— Полагаю, ты все еще хочешь быть последним, — сказал я, лишь бы еще чуточку повернуть нож в ране. В присутствии остальных он не мог отказаться.

Мыс Ами подошли к одной женщине и вместе положили ей руки на плечи.

В долю секунды мы оказались внутри нее, работали слаженно, объединив свой талант.

На сей раз мы нацелились прямо на стебли цветов.

В какое-то мгновение я почувствовал себя беззащитным, как это бывало, когда я стоял без скафандра на поверхности Марса. Сейчас Ами могла совершить любое предательство, напасть на меня через общего пациента. Выдержит ли наше перемирие? Реально ли оно?

Тут меня осенило, что и ее, вероятно, мучают те же сомнения.

А потом у меня больше не было времени на беспокойство.

Появились первые часовые.

В точности как в моем — в нашем — сне, я прижал, обездвиживая, первый организм, а Ами растворила стенку клетки.

Оттуда, таща за собой хвост радужных искр, выплеснулись неведомые органеллы, непохожие ни на что земное, и погибли без поддержки цитоплазмы. С ними справятся макрофаги тела. Я же нырнул в ядро и развернул его генетический материал. Основы были странными, чужими, закрученными слева направо — полная противоположность земной ДНК. Неудивительно, что он нас выбросил. Мы с Ами изучали его бесконечно краткий миг. Большего нам и не требовалось.