Дмитрий Федотов - Аберрация

— Даже не обыскали! — тихонько проворчал Анатолий, усаживаясь на стул. — Поразительная беспечность!..

— Не беспечность, а рассудительность, — также тихо откликнулся Береснев. — Он прекрасно понял, что мы никакие не террористы…

— А кто такая Мира Житич? — присоединился к их беседе Ежи. — Она не родственница знаменитого Добрана Житича?

— Еще как родственница, — усмехнулся Виктор. — Она — его дочь!

— Стоп! — встрепенулся Бурков. — Откуда ты узнал, что мы попали в нашу, главную реальность, а не в очередной лепесток Хроноса?

Вместо ответа Береснев вынул из набедренного кармана комбеза длинное бело-черное перо и продемонстрировал его друзьям.

— Это перо крымского грифа.

— Ну и что?

— Пока вы гуляли по пляжу, я… «сходил» на базу нашего отряда в Крыму и нашел там это перо. А его я лично украл из хвоста той птицы во время одной из тренировок.

— Как это — «сходил»?! — вытаращился Бурков.

— Тише!.. — Береснев покосился на увлеченно работающего на компе майора. — Понимаешь, я, оказывается, могу открывать канал… или точнее портал перехода не только во времени, но и в пространстве.

— В смысле, твой приборчик и такое может?

— Хроноскоп — не знаю, а вот я сам — да.

Оба ученых с изумлением и недоверием воззрились на «геккона», но тот лишь руками развел.

— Я не знаю, как это у меня получается, — пояснил он, — но достаточно мне сконцентрироваться на образе места, куда я хочу попасть, и открывается что-то вроде окна или двери, наподобие той, что открывал хроноскоп, только в пространстве.

— Это бы надо перекурить! — помотал головой Анатолий. — Э-э… господин майор, а здесь можно курить? — громко спросил он.

В ответ офицер молча ткнул пальцем в пиктограмму на стене — перечеркнутую красным крестом сигарету.

— Ясно, — поскучнел Бурков. — ООН в борьбе за здоровый образ жизни не гнушается никакими средствами, вплоть до применения вооруженной силы…

Следующие несколько минут в комнате царила сосредоточенная тишина, даже вентилятор вдруг перестал дребезжать и заработал почти бесшумно. Но вот с улицы донеслись торопливые шаги, дверь распахнулась и на пороге появилась она.

Виктор замер, выпрямившись и не в силах произнести ни слова. Он неотрывно смотрел на девушку в легком тропическом костюме. Наконец Мира увидела его, подошла стремительной походкой и протянула обе руки.

— Здравствуй! — сказала она по-русски, но тут же перешла на английский. — Почему ты так долго не звонил?

Береснев не смог сразу ответить, горло сжал предательский комок. Он лишь молча, осторожно пожал узкие загорелые ладошки и глубоко вдохнул знакомый запах ее волос.

— Здравствуй, Мира, — наконец выдохнул он. — Извини, там не было спутниковой связи.

— А почему тебя держат под арестом?

— Я не арестован. Просто… господин майор сомневается, что я — это я.

— Госпожа Житич, — громко сказал ооновец, — вы можете подтвердить, что этот человек — Виктор Береснев, лейтенант отряда «Геккон», ваш знакомый?

— Да, конечно, — звонко ответила Мира, не отрывая сияющего взгляда от лица Виктора.

— Господин майор, — произнес вошедший следом за девушкой сержант, — личности Анатолия Буркова и Ежи Костецки подтверждены индивидуальными файлами базы Научного совета ООН.

Офицер построил на своем лошадином лице некое подобие светской улыбки и развел руками:

— Не смею вас больше задерживать, господа.

Когда все вышли на улицу, залитую сочными лучами вечереющего солнца и рассеченную на косые ячейки длинными тенями кокосовых пальм, Береснев повернулся к ученым и сказал:

— Познакомьтесь, друзья, это моя Мира!

— Бурков, Костецки, — смущенно представились те. Потом Анатолий не удержался, лихо подмигнул девушке и добавил: — Вообще-то, можно Толик и Ежик.

Поляк тут же покраснел, как помидор, а Мира рассмеялась так заразительно, что не удержался никто, и вскоре хохотали все.

— Идемте к нам на станцию, — предложила девушка. — Там есть душ, мягкие диваны и отличный кофе!..

— Ты называешь станцией такой большой Центр космической связи? — удивился Береснев. Чтобы туда попасть, они спустились на лифте на пару этажей под землю, прошли через огромный, изогнутый параболой зал, битком набитый сложнейшей электроникой и с тихими, деловитыми, как муравьи, сотрудниками. Наконец очутились в уютном отсеке, весьма напоминающем апартаменты курортного отеля.

— Мы его все так называем, по старинке, — пожала плечами Мира. — Это всегда была именно станция, почти дом родной. Ее превратили в центр буквально полгода назад: переоснастили, добавили сотрудников, ну и работы, конечно. Особенно в последние пару месяцев.