Владимир Малов: Форпост

Галлюцинации у Данилевского начались на второй день его дежурства. Он сообщил о них на "Астролябию" только на четвертый и этим, между прочим, нарушил одну из заповедей разведчика, хотя его вполне можно было понять. Чем могли быть вызваны галлюцинации? Например, действительно переутомлением. Это допустимо, потому что Данилевский всегда был одержим работой и нередко оставался в форпостах по две-три смены. Если разведчик изъявляет желание, это ему разрешается, но при условии, что он идеально здоров. Усталость могла подкрасться незаметно и проявиться резко и неожиданно.

Маккиш покачал головой. Все-таки в это не верилось. Врач "Астролябии" был придирчив и несговорчив. Значит, остаются какие-то особые условия Лигейи. Какое-то вещество в составе атмосферы? Но разведчик работает в скафандре, а внутри форпоста земной воздух. Правда, утечка воздуха все же могла произойти... теоретически, но автоматика немедленно бы это обнаружила. Данилевский об утечке ничего не сообщал. Может быть, был поврежден скафандр? Но воздух Лигейи не годится для дыхания, повреждение скафандра означало бы почти неминуемую гибель. Еще могло быть какое-то излучение, вызванное, скажем, каким-то крупным месторождением вещества, еще неизвестного человеку. Вот это в качестве предположения подходило больше, хотя и с некоторой натяжкой: и скафандр разведчика, и помещения форпоста защищены от каких-либо излучений... Нет!

Час спустя, пролетая мимо Эланы, Маккиш связался с Кулагиным, и на экране возникло бородатое лицо разведчика-собрата. На Элане было скучно: обычная работа по оценке ресурсов, но там, похоже, никаких ресурсов не могло быть. Планета застыла, была сплошь в торосах. Автоматы форпоста вгрызались в недра и приносили неутешительные вести. И Кулагин считал дни, оставшиеся до окончания стандартного срока. Ему хотелось туда, где была настоящая работа.

С Альтрозой, на которой дежурил Головков, Маккиш связываться не стал: когда позже космокатер пересекал ее орбиту, планета находилась по другую сторону звезды. А еще через несколько часов он подлетел наконец к Лигейе.

Планета была зеленовато-голубой... нет, изумрудной. Издали она представлялась плоским диском, и нимб атмосферы, окружавший диск, с внешнего края почти прозрачный, угадывающийся и невесомый, потом, к поверхности планеты, начинал густеть и наливаться темно-синей краской. Планета была величественной и торжественной; она медленно поворачивалась, пронося перед глазами Маккиша большой материк, похожий по форме на огромную грушу и окруженный созвездием пятен-островов. Материк один на планете, все остальное занимал океан.

Мелодично прозвучал сигнал связи. На экране появилось лицо Данилевского, и Маккиш оторвался от иллюминатора. Несколько мгновений он изучал лицо, и оно ему не понравилось. Под глазами Данилевского лежали морщины, которых прежде не было, казалось, что он постарел лет на десять, и вдобавок, всегда аккуратный, он перестал бриться.

- Здравствуйте, - сказал Маккиш, - я иду на посадку.

- Я вас жду, - ответил разведчик. Глаз он так и не поднял, и Маккиш его понимал. Для того чтобы попросить замену, надо или серьезно заболеть, или же вконец растеряться, признать, что задача тебе не по плечу. Хотя еще неизвестно, на что мужества требуется больше: на то, чтобы заявить всем и это будет занесено в корабельный журнал, - что ты больше не можешь, признать свое поражение, или в этом все-таки не сознаться?..

Он опустился в двухстах метрах от форпоста, возле космокатера Данилевского. Разведчик, пробывший на Лигейе семь дней и попросивший замену, одетый в скафандр, встречал Маккиша на месте посадки.

Форпост, конечно, был как форпост, по типовому проекту: жилой отсек, прозрачный купол с лабораторным столом и приборами, внешний стеллаж с ячейками, где помещались автоматы-разведчики. В таких форпостах Маккиш провел... а в самом деле, сколько же провел времени в таких форпостах? Ну, не время считать.

Они вместе сняли скафандры.

- Это нервы, просто нервы! - быстро сказал Данилевский. - Накопилась усталость, и нервы сдали... Или... болезнь?..

- Вы отдохнете, - мягко сказал Маккиш. - Конечно, нервы.

Данилевскому было под пятьдесят. Двадцать пять лет он был разведчиком. Побывал за это время минимум на сотне планет. За это время вполне можно устать и расстроить нервы. Но, если держать себя в руках, врачи еще не скоро смогут это обнаружить... Но нет, все-таки этого быть не могло.

- Давайте чаю выпьем, - быстро сказал Данилевский.