Лоис Буджолд - Танец отражений

– Вся?

– У него могут, наверное, сохраняться какие-то тревожащие фрагменты воспоминаний. Сны. Но он не может получить доступ к своим нейронным цепочкам альтернативным путем. Самой нервной ткани больше нет. Новый человек начнется с почти младенческого состояния. Кроме всего прочего, он утратил речь.

– А его умственные способности восстановится? Со временем?

Арагонес слишком долго колебался, прежде чем ответить: – Через пару лет он станет способен на выполнение достаточно простых действий, чтобы быть в состоянии самому себя обслуживать.

– Понимаю, – вздохнул Майлз.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Он тоже не указал ближайших родственников. – Майлз резко выдохнул. – Переведите его в центр долговременной опеки здесь, на Эскобаре. Тот, где есть хорошее лечебное отделение. Я попросил бы вас нам такой порекомендовать. Я оставлю на ваше попечение небольшой доверительный счет, из которого будут покрываться расходы, пока он не придет в себя. Как бы долго это ни тянулось.

Арагонес кивнул, и они оба – и он, и Куинн, – сделали заметки.

Уладив дальнейшие административные и финансовые детали, они закончили встречу. Майлз настоял на том, чтобы задержаться и навестить Азиза, прежде чем забрать обоих выздоравливающих.

– Он не сможет узнать вас, – предупредил Арагонес, когда они входили в палату.

– Ничего.

На первый взглял, Азиз не выглядел словно размороженный труп (как того ожидал Майлз), даже несмотря на никого не украшающий больничный халат. На его лице был румянец, а темная от природы кожа не давала ему выглядеть по-больничному бледным. Он лежал вяло, апатично, вытянувшись на кровати и завернувшись в простыню. Боковины у кровати были подняты, наводя на неприятную мысль то ли о детской колыбельке, то ли о гробе. Куинн привалилась к стене и скрестила руки на груди. У нее тоже были отдающиеся в желудке ассоциации насчет клиник и госпиталей.

– Аззи, – мягко позвал Майлз, склонившись над ним. – Аззи, ты меня слышишь?

Глаза Азиза на мгновение дернулись и тут же ушли куда-то в сторону.

– Знаю, что ты меня не узнаёшь, но, может, потом ты это вспомнишь. Ты был хорошим солдатом, умным и храбрым. Ты пришел на помощь своим товарищам во время катастрофы. В тебе была та внутренняя дисциплина, которая спасает жизни. – «Чужие. Но не твою собственную.» – Завтра ты отправишься в другой госпиталь, где тебе помогут выздоравливать дальше. – «Среди чужаков. Очередных чужаков.» – Не беспокойся насчет денег. Я их здесь оставлю, так что ты сможешь брать, когда тебе понадобится. – «Он не понимает, что такое деньги.» – Время от времени я буду проверять, как ты здесь, как только у меня выдастся возможность, – обещал Майлз. Кому обещал? Азизу? Азиза больше нет. Самому себе? Когда он договаривал фразу, голос его упал почти до предела слышимости.

Слуховая стимуляция заставила Азиза забиться, издавая шумные нечленораздельные стоны; он явно не контролировал громкость своего голоса. Даже сквозь призму своей отчаянной надежды Майлз не мог признать этот звук попыткой пообщаться. Одни животные рефлексы.

– Держись, – прошептал он и ретировался. В вестибюле Майлз ненадолго остановился, его трясло.

– И зачем ты такое с собой делаешь? – кисло переспросила Куинн. И ее скрещенные, плотно обхватившие плечи, руки молча добавили: «А со мной зачем?»

– Во-первых, он умер за меня – в буквальном смысле слова. А во-вторых, – он попытался придать своему голосу легкомысленности, – ты не чувствуешь некоего навязчивого желания взглянуть в лицо своему самому большому страху?

– Твой самый большой страх – это умереть? – спросила она с любопытством.

– Нет. Не умереть. – Он помедлил, потер лоб. – Потерять разум. Всю мою жизнь я опирался на такую игровую стратегию: заставить людей принимать вот это , – неопределенным жестом он провел вдоль (хотя сколько той длины?) своего тела, – поскольку я – хитрожопый маленький ублюдок, способный обвести противника вокруг пальца, и раз за разом я доказываю это. Без мозгов… – «Без мозгов я – ничто». Он выпрямился, преодолевая ноющее напряжение в желудке, пожал плечами и стрельнул в Элли улыбкой. – Пошли, Куинн.

После встречи с Азизом, иметь дело с Дурхэмом и Вифиан было уже не так тяжело. Они могли ходить и разговаривать, пусть с запинкой, а Вифиан даже узнала Куинн. Майлз с Элли отвезли их в космопорт на взятой напрокат машине, причем Куинн обуздала свой обычный стиль вождения (лучше всего описывающийся фразой «а пошло все к черту!»), помня об их не до конца излеченных повреждениях. В катере Майлз отправил обоих в переднюю часть, к их товарищу-пилоту, и когда они подлетали к «Триумфу», то Дурхэм вспомнил не только имя пилота, но и некоторые процедуры управления катером. Обоих выздоравливающих Майлз передал медтехнику, встретившему их возле люка катера, и тот повел их в лазарет прилечь после короткого, но утомительного путешествия. Майлз поглядел им вслед и почувствовал себя немного лучше.