Лоис Буджолд - Барраяр

– Я вас предупреждал, сэр, – пробормотал Ботари.

Они снова начали кружить по помосту. Сблизились, разошлись, снова сошлись – и вдруг Ботари совершил потрясающее сальто-мортале. Форкосиган подкатился под него и, захватив его руку, чуть не вывихнул себе плечо в невероятном падении. Ботари дернулся, пытаясь разорвать захват, но не смог и вынужден был сдаться. На этот раз уже он с минуту сидел на ковре, прежде чем подняться на ноги.

– Потрясающе! – выдохнула Друшикко; глаза ее горели. – Особенно если учесть, что милорд настолько меньше ростом.

– Мал, да удал, – подтвердила завороженная Корделия.

Третий раунд оказался коротким. Неразбериха ложных выпадов и ударов – и совместное падение, в результате которого вдруг обнаружился захват руки, проведенный сержантом. Тут Форкосиган допустил ошибку, попытавшись освободиться, и совершенно невозмутимый Ботари с громким щелчком вывихнул ему руку. Форкосиган заорал и сделал знак, что сдается. Куделке снова пришлось останавливать незваных помощников.

– Вправь мне руку, сержант, – простонал Форкосиган, сидя на помосте. Ботари уперся ногой в грудь своему бывшему командиру и одним коротким рывком поставил руку на место.

– По крайней мере в этот раз он вам ее не сломал, – ободрил его Куделка, вместе с Ботари помогая регенту встать. Форкосиган побрел обратно к диванчику и очень осторожно уселся в ногах у Корделии. Ботари тоже двигался медленнее и осторожнее, чем обычно.

– Вот так, – проговорил Форкосиган, все еще не отдышавшись, – мы развлекались на борту старого доброго «Генерала Форкрафта».

– Неплохо, – заметила Корделия. – И часто вам приходилось использовать эти навыки в реальном бою?

– Редко, очень редко. Но когда приходилось – мы всегда побеждали. Зрители разошлись, негромко обсуждая состязание. Корделия пошла с Форкосиганом, чтобы заняться травмами, приготовить горячую ванну и сделать массаж.

Разминая мужу занемевшие мышцы, она снова возобновила разговор о том, что все сильнее занимало ее.

– Как ты думаешь, не пора ли тебе потолковать с Куделкой относительно его поведения с Дру? Она буквально из кожи лезет, чтобы наладить с ним отношения. А он не снисходит даже до элементарной вежливости. Если я не ошибаюсь, бедная девочка влюбилась в него по уши, хотя он и не желает этого замечать.

– А почему ты решила, что он ничего не замечает? – медленно спросил адмирал.

– По тому, как он держится. И это тем более обидно, что они были бы прекрасной парой. Разве ты не считаешь ее привлекательной?

– По-моему, Дру – высший класс. Но я, как известно, вообще неравнодушен к рослым амазонкам. – Он хмыкнул. – Однако если у тебя глаза разгорелись в предвкушении роли свахи… Кстати, как ты думаешь, не связано ли это с материнскими гормонами?

– Мне вывихнуть тебе вторую руку?

– Ох! Нет, спасибо. Довольно с меня и Ботари. Я уже успел забыть, что такое спарринг с нашим сержантом. Помассируй-ка еще немного. Чуть ниже, пожалуйста…

– У тебя здесь завтра будут жуткие синяки.

– Мне ли не знать. Так вот, прежде чем ты займешься личной жизнью Дру… Ты не забыла об инвалидности Куделки?

– О! – поразилась Корделия. – Я думала, что… его половые функции восстановлены не хуже, чем все остальное.

– Или не лучше. Это очень сложная операция. Корделия нахмурилась.

– Ты точно знаешь?

– Нет, не знаю. Такого разговора между нами не было. Никогда.

– Гм. Как же быть? А может, ты у него спросишь?

– О Господи, Корделия! Да разве можно задавать такие вопросы! А вдруг ему придется ответить отрицательно? Мне ведь с ним работать, не забывай об этом.

– Ну, а мне работать с Дру. Какой мне от нее прок, если она начнет чахнуть и умрет от разбитого сердца? Он уже не раз доводил ее до слез. Она забивается в какой-нибудь угол и плачет.

– Правда? Такое трудно себе представить.

– Не уверять же мне девочку, что Куделка ее недостоин… Как ты думаешь, она действительно ему неприятна? Или это только самозащита?

– Разумный вопрос… Могу сказать только одно: на днях мой водитель отпустил какое-то вольное замечание в ее адрес, и Ку после этого говорил с ним достаточно холодно. Не думаю, чтобы она была ему неприятна; скорее, он просто ей завидует.

Корделии пришлось удовлетвориться этим. Ей страстно хотелось как-нибудь помочь юной парочке, но на ум не приходило ничего, кроме обилия советов, касающихся преодоления сугубо интимных трудностей, которые могут возникнуть из-за инвалидности лейтенанта. Но высказывать их вслух – значило бы непростительно оскорбить и шокировать застенчивых влюбленных. О секс-терапии никто из барраярцев и слыхом не слыхивал.