Ричард Матесон - «Если», 1995 № 06

Грохот взрыва был столь неожиданным, что присутствующие буквально подскочили. Петров, с его молниеносной реакцией, едва успел пинком избавиться от путающегося в ногах кресла, как второй взрыв, куда ближе и мощнее, потряс весь корабль. Мзлори, ринувшись на свой пост согласно боевому расписанию, был уже у самой двери, когда последовал третий — и последний. Наверное, гибель Галактики не смогла бы оглушить его сильнее; в мозгу навеки отпечатался стоп-кадр с изодранными бронепереборками и висящими под потолком обломками мебели.

«…Как несправедливо умирать столь чудовищным способом», — успел на редкость спокойно подумать Мэлори.

И потерял сознание.

Он приходил в себя долго и мучительно. Очевидно, взрыв не полностью разрушил корабль, поскольку система вентиляции (он все еще мог дышать) и система искусственной гравитации (он не болтался в воздухе, а лежал на полу) продолжали функционировать. Как раз гравитации неплохо бы и отключиться, вяло подумал Мэлори. Казалось, он представлял собой сплошной глухо ноющий синяк, но главный источник боли помещался в мозгу, в самом центре, откуда она резкими, дергающими импульсами распространялась по телу. Мзлори не имел ни малейшего желания уточнять, что же случилось с его головой — сама лишь мысль о том, что до нее придется дотронуться, была нестерпимой.

Наконец необходимость выяснить обстановку превозмогла страх боли. Мэлори поднял гудящую голову и бережно ощупал ее: чуть выше лба, под волосами, — огромная шишка, лицо в синяках и порезах. Кровь уже запеклась, а значит, он пролежал без чувств довольно долго. На месте бывшей штабной каюты — полный хаос, в грудах обломков — изувеченные тела. Похоже, кроме него никто не уцелел. Стол, за которым все они сидели, исчез без следа. У дальней переборки, разорванной надвое, Мэлори заметил незнакомый механизм, слегка смахивающий на несгораемый шкаф, но гораздо сложнее. Что за дурацкие ножки у этой штуковины, будто она на них гуляет…

Словно прочитав мысли Мзлори, шкаф развернулся — и на него уставился внушительный комплект разнокалиберных стволов и слабо поблескивающих линз. Объятый малодушным ужасом, историк не отрываясь глядел на берсерка, а нечеловечески совершенная машина, видимо, смотрела на него. Это был десантник — мелкая разновидность, специализирующаяся на захвате и угоне чужих кораблей.

— Сюда, — скрипуче промолвила машина: удручающая пародия на человеческий голос, слепленная компьютером из окрошки слогов, вырезанных из речи пленников разного пола, возраста и происхождения. — Дурножизнь проснулась.

Ничуть не сомневаясь, что берсерк обращается именно к нему, впавший в панику Мэлори не мог шевельнуть и пальцем. Но тут сквозь дыру в переборке в помещение шагнул человек, которого, судя по всему, и позвали. Незнакомец был давно не мыт, густо зарос волосами и носил рваный засаленный комбинезон (похоже, в свои лучшие дни тот составлял часть воинской униформы).

— Да, я заметил это, сэр, — почтительно отозвался он на стандартном межзвездном; в интонациях резкого, чуть гнусавого голоса Мэлори уловил намек на известную образованность. Оборванец шагнул к нему:

— Эй, ты! Слышишь меня?

Мэлори, что-то промычав, кивнул и, с трудом подтянувшись на руках, принял неудобное, зато сидячее положение. Человек подошел ближе.

— В муках или без?.. Вот в чем вопрос! Я, разумеется, имею в виду твою смерть. Что до меня, я давно принял решение. Моя будет быстрой, легкой и, по возможности, далекой.

Несмотря на жуткую головную боль, Мэлори потихоньку начал соображать. Для таких, как этот, то есть для людей, прислуживающих берсеркам более или менее добровольно, существовало особое словцо… Сами машины придумали и прилепили к ним эту кличку. Однако в данной ситуации ему совсем не хотелось произносить ее вслух.

— Без мук, — выговорил Мэлори и, закинув назад руку, попытался растереть затекшую шею и плечи. Незнакомец молча разглядывал его.

— Хорошо, — сказал он наконец и, оборотясь к машине, продолжал заискивающим тоном: — Мне будет несложно управлять этой поврежденной дурножизнью. Никаких проблем, вы можете оставить нас вдвоем.

Машина, зафиксировав одну из линз на лице своего прислужника, вновь заговорила:

— Запомни. Ты должен исправить повреждения. Твое время на исходе. Неудача повлечет неприятные стимулы.

— Я буду помнить об этом, сэр.

Еще несколько долгих секунд машина продолжала смотреть на обоих разом и затем удалилась, переставляя свои металлические подпорки с легкостью, не лишенной своеобразной грации. Спустя минуту Мэлори услышал знакомые звуки работающих механизмов воздушного шлюза.