Питер Бигль - «Если», 1996 № 07

Харви Соутелл подавился пирожным и чуть было не опрокинул чашку с какао.

Норман уловил злобный взгляд, который метнула на него миссис Соутелл; впрочем, она быстро овладела собой.

— Как интересно, — пробормотала она.

Норман улыбнулся. Такую ненависть он понимал. И приписывать колдовству не было никакой необходимости. Пройдя на кухню, чтобЫ принести миссис Карр стакан водй, он столкнулся с миссис Ганнисон, которая выходила из спальни. Она засовывала в свою объемистую сумку какую-то книжку в кожаном переплете. Неизвестно почему, Норма подумал о дневнике Тэнси. Наверное, миссис Ганнисон захватила с собой адресную книгу, при чем здесь дневник?

Между ног миссис Ганнисон с шипением проскользнул Тотем.

— Ненавижу кошек, — процедила супруга декана и прошла в гостиную.

Профессор Карр предложил сыграть последний роббер так: мужчины за одним столом, женщины за другим.

— В вас говорит варвар, — поддела его Тэнси. — По-вашему, мы совсем не умеем играть в бридж.

— Наоборот, дорогая, я считаю, что вы играете великолепно, — возразил Карр. — Но буду откровенен: порой я предпочитаю играть с мужчинами. Мне легче читать на их лицах, тогда как женщины сбивают меня с толку.

— Так и должно быть, милый, — со смехом проговорила миссис Карр.

Карты неожиданно начали ложиться как попало, в поистине невозможных сочетаниях мастей, и игра приняла азартный характер. Однако Норман не в силах был сосредоточиться на ней, а потому Соутелл, бывший его партнером, допускал промах за промахом.

Норман прислушивался к беседе женщин за соседним столиком. Его неугомонное воображение настырно выискивало скрытый смысл в самых невинных замечаниях.

— Обычно вам везет, Тэнси, а сегодня у вас словно что-то разладилось, — произнесла миссис Карр. Что она имела в виду?

— Не везет в картах… ну, вы знаете.

Как миссис Соутелл собиралась закончить фразу? Повезет в любви? Повезет в ворожбе? Полнейший бред!

— Тэнси, вы дважды подряд пропустили взятку. Будьте внимательнее, не то мы догоним вас.

Какое значение может иметь слово «взятка» в лексиконе миссис Ганнисон? На что она намекает? На отказ от колдовства?

— Милочка, — пробормотала миссис Карр, — мне бы очень хотелось знать, какие у вас козыри и что вы замышляете.

Наконец все поднялись. Ганнисон с Карром, оживленно обсуждая Подробности роббера, вышли в холл последними.

Норман вспомнил, о чем хотел спросить миссис Ганнисон.

— Гарольд говорил мне, что вы много снимали того каменного дракона, или кто он там, на крыше Эстри. Знаете, он располагается прямо Напротив окна моего кабинета.

Миссис Ганнисон как-то странно взглянула на Нормана, потом кивнула.

— По-моему, одна фотография у меня с собой. Да, она была сделана около года назад.

Порывшись в сумочке, она протянула Норману помятый снимок.

Норман невольно вздрогнул. Бессмыслица какая-то! Вместо того, чтобы помещаться посредине гребня или внизу его, дракон на снимке восседал чуть ли не на самом верху. Что же все это значит? Шутка, растянувшаяся на несколько недель? Или… Его рассудок взбрыкнул, словно норовистая лошадь. Однако… Eppur si muove.

Норман перевернул снимок. На обороте его красным карандашом было нацарапано что-то неразборчивое. Миссис Ганнисон забрала фотографию, чтобы показать ее остальным.

— Ветер воет, как заблудшая душа, — сказала миссис Карр, запахивая пальто, когда Норман открыл перед нею дверь.

— Судя по разговорчивости, женская, — прибавил со смешком ее супруг.

Гости удалились. Обняв мужа, Тэнси проговорила:

— Я, должно быть, старею, Норм. Сегодняшний вечер не был испытанием, и даже вампирские замашки миссис Карр не задевали меня. Они все вдруг показались мне вполне приличными людьми.

Норман пристально посмотрел на жену. Она улыбалась. Тотем выбрался из своего укрытия и терся о ее ноги. Пересилив себя, Норман кивнул.

— У меня тоже сложилось такое впечатление. Давай чего-нибудь выпьем.

Со всех сторон наседали тени, земля под ногами Нормана дрожала и проваливалась. Отвратительный рев, который, чудилось, возник заодно с миром, сотрясал его тело, однако не мог заглушить монотонного голоса, что приказывал Норману сделать что-то — что именно, он не в состоянии был понять, сознавал только, что исполнение приказа грозит ему бедой. Голос слышался так отчетливо, будто принадлежал кому-то, кто находился в голове Нормана. Он пытался остановиться, свернуть с дороги, на которую направлял его голос, но чьи-то крепкие руки всякий раз возвращали его обратно. Он хотел оглянуться через плечо на того, высокого, кто стоял за спиной, но не нашел в себе смелости.