Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

Не то чтобы «играл» он лучше других. На мой-то взгляд, так по многим статьям уступал вышеназванным членам команды. Однако среди фэнов — соотечественников Хайнлайна — царит редкое единодушие относительно того, кому отдать капитанскую повязку… Что и понятно: книги «самого американского из американских фантастов» (по меткому определению одного из критиков), как в зеркале, отразили научную фантастику этой страны. Со всеми ее очевидными и никем не оспариваемыми достоинствами — и столь же явными недостатками.

В его биографии и творчестве тесно переплелись две линии: анархиста-технократа и солдата. Непреклонный защитник американских свобод, он особенно почитал одну — свободу индивидуума сохранять независимость от Власти (но не от Закона). В то же время не было во всей science fiction более искреннего певца военной романтики, защитника идеи, выраженной зычным: «Стр-рой! Шагом… а-р-рш!» Так получилось, что автор самой свободолюбивой книги в этой литературе, своего рода библии хиппи и либералов — романа «Чужак в чужой стране», Хайнлайн к моменту выхода его едва успел оправиться от сокрушительной критики, «подставившись» предыдущим романом. По мнению многих, самым милитаристским («Звездный десант»)… Однако критикуя или, как минимум, оспаривая его политические пристрастия, нельзя не отдать должное его фантазии, логике и убедительности, экономной литературной технике, умению «сильной рукой» держать сюжет. Словом, качествам, без которых на рынке американской фантастики делать нечего.

Трудно обнаружить область научной фантастики, где бы Хайнлайн — обычно обгоняя на полкорпуса коллег — не сказал решающего слова. Он первый стал четырехкратным лауреатом премии «Хьюго»; когда же американские фантасты учредили еще одну — «Великий мастер» (произошло это в 1975 году), то кандидатуру первого лауреата даже не обсуждали — и так было ясно, кто это. Ведь все они, перефразируя русского классика, вышли из хайнлайновского «мундира-скафандра»!

Писатель оказался не только «самым американским» фантастом, но и «самым кэмпбелловским». Почти вся хайнлайновская История Будущего, как и многие его классические романы, первоначально увидели свет в журнале «Эстаундинг». Хотя, к примеру, «Чужака» — один из лучших, на мой взгляд, его романов — Кэмпбелл в своем журнале не напечатал бы ни за какие коврижки.

Хайнлайн писал до последних дней (он умер в 1988 году), но славой своей почти полностью обязан «Золотому веку». Что касается его поздних романов, то, становясь раз от разу все толще и толще, они прирастали, увы, только словами…

Еще один знаменитый выпускник школы Кэмпбелла оставался верен заветам учителя до конца, а под конец жизни словно обрел второе дыхание, поразив читателей и критиков серией романов, как бы воскресивших «доброе старое (кэмпбелловское) время»! Нетрудно догадаться, что я имею в виду Айзека Азимова.

Уроженец России, этот литературный вундеркинд поставил, видимо, абсолютный рекорд: начав публиковаться в 1939 году, он за полвека с небольшим отстучал на пишущей машинке (даже в последнее десятилетие не променяв ее на более эффективный текст-процессор) более четырех сотен книг! Почти половину составляет научная популяризация, причем широчайшего спектра: от астрономии и новейшей физики до «путеводителей» по Библии и Шекспиру. Что касается собственно фантастической прозы Азимова, то она, хотя и не дотягивает до вершин просто прозы, во всяком случае, всегда добротна, мастеровита, информативна. Просто интересно читается, наконец! А две его ранние серии — о роботах и Основании, — инспирированные Кэмпбеллом, а затем продолженные и объединенные уже в 80-е годы, так те прочно заняли место в «золотом фонде» мировой научной фантастики. Контрастом ярым технократам Хайнлайну и Азимову служит интеллигентная и человечная проза Теодора Старджона, автора, которого нам еще предстоит открыть по-настоящему.

Хотя можно предвидеть, что его путь к отечественному читателю будет нелегким. Старджон подчеркнуто литературен, его проза переполнена обертонами, психологическими нюансами и, на первый взгляд, немотивированными уходами «в сторону». Словом, это просто хорошая проза — так что у читателя-фэна неизбежно возникнет вопрос: а где же здесь научная фантастика? «У Азимова превосходное чистое звучание, — проводит ту же мысль Брайан Олдисс, — у Хайнлайна неподражаемые напор и ярость; однако подлинную музыку создавал все-таки Старджон». Он, как никто другой, углубился в тему «неприкаянных сверхчеловеков» в классическом романе «Больше, чем люди» 3 3 Русский перевод: «Если» № 8, 1994 г. Нам кажется, что автор статьи несколько переоценивает препятствия на пути Г. Старджона к отечественному читателю. Во всяком случае, аудитория «Если» уже неплохо знакома с его творчеством: помимо упомянутого романа, в журнале были опубликованы повесть и несколько рассказов писателя. , но воистину прославился — на сей раз вопреки взглядам и установкам «тренера» — произведениями иными, содержащими первые решительные удары по сексуальным и религиозным табу. Хотя, в сущности, всю жизнь писал об одном: о любви — непривычной, не вписывавшейся ни в какие рамки, парадоксальной и шокирующей, но любви…