Фредерик Браун: Марсиане, убирайтесь домой!

Он поставил бокал и бросился в спальню. К счастью, в аппарате была пленка, а во вспышке батарея: собираясь, он сунул их в чемодан, конечно, не для съемки марсиан, а потому, что Бенсон рассказывал о койотах, часто подходящих по ночам к дому. Люк рассчитывал снять одного из них.

Вернувшись обратно, он быстро отрегулировал аппарат, поднял его одной рукой, держа в другой вспышку.

- Хочешь, чтобы я позировал? - спросил марсианин. Он сунул большие пальцы в уши и замахал остальными десятью. Потом скосил глаза и показал длинный зеленовато-желтый язык.

Люк так его и щелкнул.

Вкрутив во вспышку новую лампу, он перевел кадр и еще раз поднял аппарат к глазам. Однако марсианина на месте не было, его голос доносился из другого угла комнаты.

- Одного хватит, Джонни. Не докучай мне больше.

Люк молниеносно повернулся и направил аппарат в ту сторону, но прежде чем он успел поднять вспышку, марсианин исчез. Голос из-за спины посоветовал Люку не выставлять себя большим идиотом, чем уродился.

Сдавшись, Люк отложил аппарат. Худо-бедно, один снимок у него есть. Когда он его проявит, на нем будет или марсианин, или пустой стул. Жаль, что пленка не цветная, но всего иметь невозможно.

Он вновь взял стакан и уселся, потому что пол под ногами начал слегка раскачиваться. Пришлось выпить еще, чтобы его успокоить.

- Дерьмо... - сказал он. - Слушай, вы, значит, принимали наши радиопередачи. А как у вас с телевидением, отсталые космиты?

- Что такое телевидение, Джонни?

Люк объяснил ему.

- Волны этого типа не доходят так далеко, - сказал марсианин. - И слава Аргесу. Даже просто слушать вас, людей, противно. Теперь, когда я уже повидал человека и знаю, как вы выглядите...

- Ту-пи-цы, - отчеканил Люк. - Не изобрели телевидения.

- А зачем? Нам оно не нужно. Если в нашем мире происходит такое, что мы хотим увидеть, мы просто квимим туда. Скажи, я случайно наткнулся на такую диковину, или все остальные люди такие же мерзкие, как ты?

Люк едва не подавился виски.

- Ах ты... слушай, думаешь на тебя приятно смотреть?

- Для другого марсианина приятно.

- Держу пари, что девчонки от тебя бьются в истерике, сказал Люк. - То есть, если у вас на Марсе есть девчонки.

- Да, мы двуполые, но, слава Аргесу, не как вы. Неужели вы, земляне, действительно ведете себя так мерзко, как герои ваших радиопостановок? И чувствуете к вашим самкам то, что называете любовью?

- Не твое собачье дело, - отшил его Люк.

- Это ты так думаешь, - заметил марсианин.

И исчез.

Люк встал - не очень уверенно - и огляделся, чтобы проверить, не сквимил ли пришелец в другую часть комнаты. Не сквимил.

Он снова сел и тряхнул головой, чтобы та прояснилась, а потом глотнул виски, чтобы снова ее затуманить.

Слава Богу, или Аргесу, что он сделал фотографию. Завтра утром он вернется на машине в Лос-Анджелес и отдаст ее проявлять. Если на ней окажется пустой стул - сам отдастся в руки психиатра, и поскорее. Если же там будет марсианин... Что ж, тогда он решит, что делать, если еще можно будет что-то сделать.

А пока самым разумным было поскорее напиться. Он и так выпил слишком много, чтобы рисковать и ехать на машине ночью, а чем быстрее заснет с перепою, тем быстрее проснется утром.

Люк прикрыл глаза, а когда снова их открыл, в кресле перед ним сидел марсианин и широко улыбался.

- Я заглянул в твою спальню, больше похожую на хлев, и прочел письма к тебе. Фу, что за бред!

"Письма? Нет у меня с собой никаких писем", - подумал Люк, и тут же вспомнил, что есть. Три письма от Розалинды, написанные ему, когда он был в Нью-Йорке три месяца назад. Люк встречался со своим издателем, убеждая того заплатить дополнительный аванс за книгу, которую сейчас пытался начать. Он провел там неделю, главным образом для того, чтобы обновить знакомства с издателями журналов, и писал Розалинде каждый день, а она написала ему трижды. Это были единственные письма, которые он от нее получил. Люк бережно хранил их. В чемодан он их сунул, собираясь прочесть еще раз, если одолеет одиночество.

- Клянусь Аргесом, экий вздор, - сказал марсианин. - И что за кретинский способ записывать свой язык. Я провозился не меньше минуты, прежде чем соотнес буквы со звуками. Подумать только - язык, в котором различные слова произносятся одинаково!

- Черт возьми! - воскликнул Люк. - Ты не имеешь права читать мои письма!

- Цып-цып, - сказал марсианин. - Я имею право делать все, что мне нравится, а ты не хотел рассказывать о ваших любовных обычаях. "Сокровище, дорогой, любимая"!