Фредерик Браун - Марсиане, убирайтесь домой!

Это был третий вечер Люка здесь, и он тоже искал, но никак не мог найти ничего, кроме одиночества. Зато этого было в избытке: никаких телефонов, никаких почтальонов, Люк не видел другого человека даже вдалеке.

Впрочем, именно в тот день у него появилась некая идея. Нечто туманное и пока слишком зыбкое, чтобы это можно было перенести на бумагу хотя бы в виде заметки; нечто столь же неуловимое, как направление мышления... и все-таки нечто. Люк истово верил, что это только начало и шаг вперед по сравнению с тем, как обстояли его дела в Лос-Анджелесе.

Там он переживал самый глубокий кризис за всю свою писательскую карьеру и едва не спятил от того, что за много месяцев не написал ни слова. Хуже того: он чувствовал на затылке горячее дыхание своего издателя - то и дело приходили авиаписьма из Нью-Йорка. Тот просил сообщить хотя бы название, которое можно было бы включить в список, как его новейшую книгу, а также настоятельно интересовался, когда он ее закончит и они смогут поставить ее в план. В конце концов, имеют же они право знать это, раз уж дали ему двадцать пять сотен аванса?

Наконец, подлинное отчаяние - а немного найдется более подлинных отчаяний, чем то, которое испытывает писатель, который должен творить, но не может - заставило его одолжить ключи от домика Картера Бенсона, и торчать там до тех пор, пока не высидит результата. К счастью, Бенсон только что заключил шестимесячный контракт с какой-то голливудской студией и не нуждался в домике, по крайней мере сейчас.

Вот почему Люк Деверо приехал сюда и не собирался уезжать, пока не родит сюжет и не начнет писать книгу. Не обязательно заканчивать ее здесь; он знал, что если уж наконец начнет, то сможет продолжать работу в своем родном гнезде, то есть там, где не нужно будет больше отказывать себе в вечерах с Розалиндой Холл.

И вот уже три дня кряду с девяти утра до пяти вечера он вышагивал по комнате, стараясь сосредоточиться. Трезвый, но временами близкий к безумию. Вечерами он позволял себе расслабиться, зная, что принуждение мозга к работе в позднее время принесет больше вреда, чем пользы. Это означало почитать и выпить несколько бокалов. Точнее говоря, пять - дозу, которая снимет напряжение, но не позволит упиться и утром не вызовет похмелья. Он делал между бокалами равные промежутки, чтобы их хватило на весь вечер, до одиннадцати часов. Ровно в одиннадцать наступало время отхода ко сну - по крайней мере, пока он жил в этом домике. Нет ничего лучше размеренного образа жизни... вот только до сих пор он не очень-то помогал.

В восемь четырнадцать Люк налил себе третий бокал - его должно было хватить до девяти - и сделал небольшой глоток. Он попытался читать, но безуспешно, поскольку теперь, когда он старался сосредоточиться на чтении, его мозг предпочитал думать о сочинительстве. У них, у мозгов, такое часто бывает.

И, вероятно, потому, что особо не тужился, Люк был сейчас ближе к идее новой книги, чем все последние дни. Он лениво размышлял, что если бы, к примеру марсиане...

В дверь постучали.

Прежде чем отставить бокал и встать с кресла, Люк удивленно уставился на дверь. Вечер был таким тихим, что никакая машина не могла бы подъехать неслышно, и уж наверняка никто бы не поперся сюда пешком.

Стук повторился, на этот раз громче.

Люк подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу, на резкий яркий свет Луны. В первый момент он никого не заметил, но потом глянул вниз.

- О нет... - простонал он.

Это был маленький зеленый человечек. Сантиметров восьмидесяти росту.

- Привет, Джонни, - сказал он. - Это Земля?

- О нет... - повторил Люк Деверо. - Не может быть.

- Почему не может? Должна быть. Смотри. - Пришелец ткнул вверх. - Одна луна и как раз нужных размеров. Земля - единственная планета Системы с одним спутником. У моей их два.

- О Боже, - вздохнул Люк. В Солнечной системе есть только одна планета, у которой два спутника.

- Слушай, Джонни, возьми-ка себя в руки. Земля это или нет?

Люк молча кивнул.

- Отлично, - сказал человечек. - С этим разобрались. А с тобой что такое?

- Э-з-з... - сказал Люк.

- Спятил ты, что ли? Так-то вот у вас встречают гостей? Ты даже не предложишь мне войти?

- В-входи.. - сказал Люк и отступил в сторону. В доме марсианин осмотрелся и поморщился.

- До чего паршивая нора, - заметил он. - Вы, люди, все так живете, или ты из тех, кого зовут белым отребьем? Какая омерзительная мебель!

- Я ее не выбирал, - сказал Люк, оправдываясь. - Это все принадлежит моему другу.