Сергей Гатаулин - Вирус

— Иди! Я догоню.

Хотелось найти Галину и хотя бы секундочку поговорить. Заглянув в кабинет, в котором он встретил очаровательного следователя в первый раз, он никого не застал. Дежурный на выходе заявил, что Соколова Галина Петровна отбыла в неизвестном направлении.

Выходя из здания, профессор подхватил под руку стоящего в ожидании Пугачева и двинулся к автобусной остановке.

— Ваня, приютишь меня? — преодолевая неловкость, спросил он Пугачева. — Впервые в жизни не хочу идти домой.

— Без проблем! — обрадованно согласился тот. Похоже, ему не меньше профессора не хотелось оставаться одному.

Переполненный автобус отъезжал от остановки, громко чихая клубами черного густого дыма, когда вечернюю темноту озарила яркая огненная вспышка. Грохот взрыва догнал машину и растворился в шуме мотора и визге буксующих на свежевыпавшем снегу колес.

— Опять зажравшиеся буржуи фейерверки запускают, — прошипела одинокая старушка, тыча высохшим пальцем за спину профессора.

«Интересно, чего испугался Потемкин?» — подумал он, глядя на уставшую от жизни бабушку. Он не мог заметить яркие всполохи, озарявшие вечерний небосклон за его спиной, а когда повернулся, огненный фейерверк и языки пламени исчезли за верхушками деревьев. Лишь едва заметные красные блики играли в вышине. Профессор всмотрелся в мерцающую темноту и вздрогнул от недоброго предчувствия.

Всяк сверчок знай свой шесток. Казалось бы, все просто, но только до тех пор, пока сверчок уверен, что у его возможностей есть предел. А если нет?

Ощущение опасности, появившееся в отделении милиции, не проходило, как Дмитрий ни старался успокоить себя. Уговоры и убеждения натыкались на неприступную стену первобытного инстинкта самосохранения и осыпались, заставляя вновь и вновь прислушиваться к пугающему чувству.

Тело изменялось, создавая новые, пока еще непонятные связи в мозгу. Расширялась грудная клетка — увеличивался объем легких. Перестраивалась сетчатка глаза — он стал видеть запах! Он чувствовал свет, слышал гудящие потоки тепла, ощущал волнистую поверхность радиоволн и непривычный рельеф множества тех волн, которым люди просто еще не придумали названия. Он играл со своими органами чувств, когда, после очередной попытки заснуть, вдруг услышал голос Тромба.

— Цербер, оставь его в покое! Он еще может нам пригодиться!

Дмитрий мгновенно переключил внимание внутрь себя. Забывая о пугающем предчувствии и изменившемся восприятии, он нырнул в собственное сознание. Огляделся, замечая обломки громадных камней на месте пещеры, обуглившиеся останки непонятных существ, какие-то кости. Все это валялось вокруг, безобразно топорщась и вытаскивая из памяти самые неприятные ассоциации.

Закованный в сияющую броню, широкоплечий боец шагнул навстречу.

— Ну, здравствуй, партнер!

Дмитрий пожал крепкую руку и непроизвольно ойкнул: утюг потрогал, а не поздоровался. Давит, аж кости хрустят — пресс да и только.

— Это вирус, который едва не уничтожил нас с Цербером и который рано или поздно сожрал бы и тебя. Может быть, через двадцать лет. А может, через сто, — Тромб махнул рукой в сторону резвящегося неподалеку пса, — его остатки, если быть точным.

Цербер гонял между камней повизгивающее существо, при взгляде на которое Дмитрий с трудом сдержал рвотные позывы. Более безобразное зрелище трудно было представить. Периодически вспухающая желеобразная масса выбрасывала во все стороны извивающиеся щупальца и тут же сжималась в комок под мощными ударами веселого пса. Щупальца обхватывали все, что попадалось им на пути; лопались, рассыпаясь на более мелкие отростки; превращались в тошнотворную бурую сеть кровеносных сосудов.

Цербер разинул пасть, всем своим видом показывая зрителям, что готов проглотить сжавшееся от страха существо, но в этот момент Тромб наигранно гневно закричал:

— Не смей этого делать, гадкая собака!

Пес потешно повел правым ухом в сторону Тромба, повернулся и обиженно посмотрел в глаза. После чего, как ни в чем не бывало, громко клацнул зубами и покатил кошмарное существо дальше.

Игра эта нравилась обоим — резвящемуся псу и его могучему хозяину. Не нравилась она, похоже, одному безобразному, видоизменяющемуся вирусу.

— Тебя послушать, так можно подумать, что я смертельно болен, — недовольно пробурчал Дмитрий.

— Точнее не скажешь: смертельно болен! — громыхнул Тромб. — И не ты один. Больны вы все! Все люди без исключения! Вернее, исключение теперь есть.