Александр Тюрин - Проблема №1

Я встал на полусогнутые, прикрыл дверь и отправился в купе, стараясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Сел на нижнюю полку, задышал, пытаясь выпустить пар, и тут понял - чемоданчика с деньгами нет. Лежал под подушкой, а сейчас его нет! Но доктор прошелся со мной и вылетел вон без чемоданчика. Или?.. Напряженка рывками вгрызалась в меня. Я пару раз двинул головой об стол - не помогло. Столько изведано и все зря. Меня крутило и бросало по купе, вспыхивали и гасли полузадушенные вопли. Снующие руки наткнулись на шприц-ампулу и всадили ее в первый подходящий кусок тела.

Почти без паузы свершился перенос. Пространство поддалось в стороны, в нем появилась инородная вставка, непривычная конусовидная дверь. Я, моментально расплавившись, вылетел в нее миллионом серебристых ниточек.

И очутился у железнодорожной насыпи. Из головы сочилась кровь, но, кажется, черепок лишь слегка облупился и мозги не протекли наружу. Весь организм не ахти, измочаленный и битый, впрочем, кости не поломаны, и органы не всмятку. Повезло, что когда я вылетел из тамбура, то сумел сгруппироваться, да еще попал в кусты. Продрался сквозь заросли на шоссе, параллельное рельсам, и обнаружил - ах, moon light - что в моей руке сохранился пистолет. Нет, пусть лучше отдохнет в кармане. Нужно в город, причем в Питер, а не в Москву. Стал голосовать - но грузовики с ревом прут мимо, не внушаю я им доверия. Однако «жигуленок» я не пропустил, встал посредь дороги как столб - у водителя нервишки не выдержали, сдрейфил, затормозил, принялся объезжать. Тут я ему ствол показал, чтоб не бузил. В кабине нашлась парочка, юнец с рулем и бабенка на заднем сиденьи. Не похожи на мужа с женой, он красавчик двадцатилетний, а ей пятилетки на три побольше.

– Про страшный пистолет забудь, не было его, - я приветливо оскалился юному любовнику, - ты просто по доброте душевной решил подвезти замерзшего полудохлого Странника. Ты ведь всегда так поступаешь. Сейчас куда?

– В Нарву, - сказал юноша, из-за моих приветливых слов возвращая себе наглый уверенный вид.

– А машина чья?

– Моя, - отозвалась дамочка.

– Выходит, дружок, тебе с этой машиной не по пути.

Я знал, что деньги, все 400000, оказались у хозяина. Конечно, являться к нему в светлое время суток было безопаснее, но в восхищенных зрителях я не нуждался. Несмотря на однообразную застройку некрогородка, быстро нашел его капитальную могилу под красною звездой. Николай Пантелеймонович Лопатин (1902-1985), «товарищ Пантелей», который едва не запустил в 1926 году пролетарскую революцию посреди всей Британской империи, любимец Дзержинского и прочих «тарантулов». Проходя через хоздвор, я ухватил лопату и ломик. И сейчас, своротив набок плиту, принялся углубляться в почву. К вам гости, товарищ Пантелей.

И вот уже показалась дверь, то есть крышка гроба. Дверь открывается и передо мной собственной значительной персоной любимец вождей - товарищ Пантелей. Конечно, бледненький, зелененький, но никак не поверишь, что он тут семь годов отлежал. Ой, до чего похож на Сапожкова. Тот, конечно, порумянее, но выражение лица - один к одному. Ясно: старший товарищ своим духом преобразует физиономию младшего. И костюмчик у лежащего гражданина хорошо сохранился. Стрелки на брюках присутствуют, орденские планки поблескивают, хотя находится т.Пантелей в той столовой, где едят нас, а не наоборот.

Первую свою медаль юный Коля-Пантелей заслужил, трудясь наганом над вражескими затылками после взятия Крыма. И гордый барин, и образованная барышня - все поддавались маленькой гавкающей штучке. И было этого так много, что опускались руки юного Коляя - не от тяжести, а от скуки. Тогда, наверное, молодец и почувствовал - исходит кое-что из продырявленных врагов. Свежие покойники не только сразу перестают вредить, но и теряют нечто, а он при определенной сноровке «нечто» приобретает. Овладевает он их жизнью полностью, без остатка. Однако нужна сноровка и нет стопроцентного успеха.

Стал товарищ Пантелей знатным советским вампиром и как бы помер однажды. Но вот лежит, обнявши чемоданчик, пропавший три часа назад из купе скорого поезда «Петербург-Москва». И вроде как людее всех людей, зверее всех зверей. Отдай, уважаемый. Я понимаю, хочешь передать своему верному ученику Сапожкову, но мне нужней. Откажись по-хорошему.

Я, продолжая увещевания, потихоньку тяну портфель. Не очень-то поддается. Уперся тогда ногой в орденские планки - извините, нечаянно - и рванул на себя. Мертвец тут неожиданно сел, а я, повинуясь силам инерции, отлетел и стукнулся спиной да затылком о бортик ямы. А он следующим рывком уже на ноги поднялся. Проклятый энергетический импульс, что двигает мертвыми костями - откуда он только взялся? Я бью немирного покойника левой в челюсть - все равно что по деревяшке - потом стреляю два раза в упор. Его тряхнуло, послышалось икание, не более того. Он хватает меня за плечи, ох, как пальцы впиваются - я едва блоки руками поставил, чтоб до горла не добрался, - и тянется зубами, сволочь небритая.