Иван Ефремов - Румбы фантастики. 1989 год

Я поехал дальше. Перекресток был пуст, только у светофора скучал себе часовой в блестящей кирасе, зевал и чесал пятку древком алебарды. Заметив мою машину, он оживился и заорал:

— Эй, приятель, огоньку не най-дется?

Я равнодушно щелкнул зажигалкой.

— Вурдалак? — лениво поинтересовался он.

— Бюро «Геродот», — сказал я, наслаждаясь его страхом. Бюро «Геродот» уважают все, мы достаточно цивилизованны для того, чтобы заставить себя уважать…

Наперерез мне промчалась длинная открытая машина — добрый старый «дюзенберг», набитый до отказа хохочущими мохнорылыми чертями и ведьмами в джинсах — торопились на шабаш, плясать под луной и хаять бога. Я лично ничего не имею против бога, хотя он и создал этот сволочной мир. Правда, ходят, и давно уже, упорные слухи, что старик тут ни при чем — ни сном ни духом (абсолютно непричастен), а на самом деле наш клятый шарик — результат безответственных пьяных забав двух профессоров физики (одного из Гарварда, второго из «Аненэрбе»), хозяина публичного дома из Атлантиды, боливийского алкоголика-сантехника и китайского философа Кво-Пинга. Утверждают, будто эта никогда не просыхавшая компания, перепробовав все обычные шутки, в поисках чего-нибудь пикантного сотворила наш мир за трое суток и два часа, а потом, испугавшись последствий и судебного преследования, свалила все на бога, и как-то обошлось. Все может быть. После водородных бомб и лазерного оружия от физиков можно ожидать любой пакости…

Черти пронеслись, оставив запах серы и бензиновой гари, я выругался им вслед и хотел тронуть машину, но кто-то махнул мне рукой. Я опустил стекло. Ко мне подбежала девушка, нагнулась к окну и попросила:

— Подвезите.

— Садись, — сказал я.

Она села, чинно сложив руки на коленях. Я искоса разглядывал ее: джинсы, ало-черная рубашка, черные волосы и зеленые глаза, в общем-то красивая, но нужно быть начеку — черный и зеленый издревле были исконными цветами дьявола, а нынче белые ночи, в белые ночи нужно бояться всего, каждый может оказаться нежитью, стремящейся перегрызть тебе глотку или зачаровать, берегись белых ночей, пилигрим… Я был начеку, под левым локтем пистолет с серебряными пулями для вурдалаков, под правым — со свинцовыми пулями для людей, нужно только не перепутать, за какую рукоятку хвататься. Оплошавший рискует головой — как мой друг Клай, которого загрызли вурдалаки у Черной Межи, и теперь шатается парень с их бандой, видел я его недавно в баре «У Гришеньки Распутина», где вечно собирается всякая шваль — попы-расстриги, агенты ЦРУ, инкубы и тролли.

Но нет, с девчонкой все в порядке — на запястье у нее я увидел серебряный браслет, и от сердца сразу отлегло. Вурдалаки боятся серебра, если здесь серебро, кровососом и не пахнет, стоп, парень, стоп…

— Ты кто? — спросил я.

— Ольга, — сказала она. — Просто Ольга. Восемнадцать лет. Любовника нет. Работы тоже. Здесь — второй день. Мне здесь странно.

— У нас всегда так, — сказал я. — Такой уж у нас город — обычный европейский городишко в большинство дней и дикая химера в белые ночи. Здесь собрано все иррациональное, и мы этим гордимся, ведь ни у кого ничего подобного нет. Значит, ищешь работу? Ну разумеется, лейтмотив века… Придумаем что-нибудь. Люблю иногда для развлечения поиграть в благотворительность, знаешь ли…

— Это кто? — спросила Ольга.

По тротуару шел огромный черный кот, вальяжный, блестящий, с пронзительными зелеными глазами.

— Это Кот, — сказал я. — Слуга Короля Черных Котов профессора Хименесчера. Их у него штук с полсотни. Он рассылает их повсюду, и они делают все, что он захочет, а что он захочет завтра — никому не известно. Может быть, ему самому тоже. Вчера он захотел самую красивую гимназистку города, позавчера Коты украли памятник королю Юргену Раколову, а третьего дня забросали яйцами тенора из мальтийской оперы. — Я опустил стекло и крикнул: — Эй, котяра, куда идешь?

— Как знать, — сказал Кот. — Может быть, я и не иду вовсе, а стою себе потихоньку. Мир наш, старик, полон парадоксов…

— Без ссылок на Зенона, — поморщился я. — Куда ты стоишь?

— Да Королю новая идея в башку стукнула, — оглянувшись по сторонам, признался Кот. — Потому как он Черный Король, то и гарем должен иметь из одних брюнеток. Вот я и шлындаю, как последний бродяга. Продай свою, а?

— А кол осиновый не хочешь? Мы вам пока не по зубам, кисонька, шлепай себе дальше…

И Кот пошел искать брюнеток, а мы уехали.

Когда мы шли к входу в бюро, над головой свистнула пуля. Как всегда.