Андрей Завадский - Утро псового лая

– Пройдемте в бункер, – предложил полковник собравшимся в близости от стартовой площадки офицерам и людям в штатском, представителям информационных служб, указав на приземистое сооружение из бетона в сотне метров от них.

Присутствие на полигоне представителей прессы было редкостью, на памяти полковника такое случалось лишь однажды, довольно давно. Сейчас журналисты просто смотрели по сторонам, ничего не фиксируя каким-либо способом, кроме собственной памяти. Любые съемки, кроме тех, что вел военный оператор, подчиненный Хазрама, были на полигоне запрещены, но репортеров все же допустили на испытания.

– Зачем такая предосторожность, – поморщившись, спросил один из генералов. – Почему нельзя наблюдать за запуском отсюда?

– Два предыдущих пуска были неудачными, – пояснил полковник. – Ракеты взорвались на старте, погибло много людей. Находиться к стартовой площадке ближе пятисот метров опасно. Именно поэтому, кстати, наши техники так тщательно проверяют готовность этой ракеты.

– Верно, – одобрительно заметил кто-то, кто именно, Хазрам не понял. – Слишком многое зависит от этих испытаний. Ошибок быть не должно.

Пройдя в бункер, монументальное сооружение, способно выдержать прямое попадание авиабомбы весом не меньше тонны, наблюдающие за пуском гости из столицы расположились возле узкого окна, забранного сверхпрочным бронированным стеклом. Отсюда в подробностях была видна стартовая площадка. Вокруг прижавшейся к ажурной ферме из стали ракеты почти никого не было. Солдаты из обслуги, закончив все свои дела, поспешили убраться подальше от опасного изделия, уже забравшего немало жизней их товарищей. Всего пара техников, да несколько часовых еще находились возле пусковой установки. Суета уступала место напряженной сосредоточенности.

Зуммер полевого телефона заставил полковника Хазрама вздрогнуть. Коснувшись пальцами теплого пластика трубки, Зульфак ожидал услышать самые дурные вести.

– Господин полковник, – докладывал майор Фарук, человек, от слова которого сейчас зависело очень многое, включая престиж страны и дальнейшую судьбу самого Хазрама. – Повторная проверка завершена. Все системы в норме. Координаты цели введены в систему управления. Ракета готова к запуску.

– Отлично, – выдохнул Зульфак. – Приготовиться. – При этих словах несколько офицеров ракетного расчета положили руки на консоли управления, не сводя взглядов с полковника. – Всем покинуть стартовую площадку!

Снаружи, почти не слышимая за толстыми бетонными стенами, армированными прочной сталью, взвыла сирена, и суетившиеся вокруг ракеты техники, а также многочисленные солдаты из подразделения охраны рысью кинулись в укрытия. Прежде во время пусков случалось всякое, и никто из подчиненных полковника не хотел заживо сгореть, попав под пылающую струю ракетного топлива.

– Внимание, начинаю отсчет, – произнес полковник, чувствуя, как напряглись ракетчики, сидевшие за пультами. – Три! Два! Один! – с расстановкой отсчитывал он. При последнем слове указательный палец полковника до упора, до боли в суставе вдавил в консоль большую красную кнопку: – Пуск!

Вспышка, нестерпимо яркая, заставила генералов зажмуриться, но свет проникал и сквозь веки. Вспышка длилась доли секунды, и вот уже ракета, окутанная клубами пламени и дыма, истекавшего из сопел двигателя, плавно, как при замедленной съемке, поплыла вверх вдоль служившей ей опорой фермы. Потом, если сегодня все завершится успехом, сестры-близнецы этой ракеты будут укрыты в бетонных шахтах, или вовсе их установят на подвижное шасси, например, тяжелые автомобили, которые смогут передвигаться по пустыне, постоянно меняя позиции и не позволяя врагу, то есть американцам, уничтожить их на старте. Этот способ, придуманный русскими, и ими же успешно воплощенный в жизнь, делал подобное оружие практически неуязвимым, особенно для того противника, который всегда и везде уповал на свое господство в небе.

Пока же шли просто испытания, и потому эта ракета стартовала с открытой площадки, перед этим как бы позируя для спутников-шпионов проклятых янки. И теперь преодолевая силу земного тяготения, ракета устремилась в небо, становясь все менее различимой на фоне лазоревой голубизны, пока не превратилась в мерцающую белую точку.

– Двадцать секунд, – сообщил следивший за показаниями телеметрии офицер. – Полет нормальный! – при этих словах кто-то вполголоса принялся возносить молитву Всевышнему, а Зульфак Хазрам почувствовал, как тело покрывается холодным потом. Кажется, сегодня все удалось.